Сибирские огни, 1981, № 9

ЖИЗНЬ НИНЫ КАМЫШИНОП 29 — Ты хоть спросила, где он работает? г— Нет, при чем это? — Как, то есть, при чем?! Как можно в дом впускать человека, когда ничего о нем не знаешь? Еще явится наша соседка, сплетен не оберешься.— Он знает Платонову,— неожиданно для себя соврала Нина и для вящей убедительности прибавила: — Она тоже его зцает. Когда они вышли в столовую, дети сидели на коленях у Петренко, а Тихоновна, прислонившись к косяку и сложив руки под грудью, с улыбкой слушала петренковские байки. — Ах, у нас гость! — не очень натурально удивился Вадим и, кинув быстрый, исподлобья, пронзительный взгляд (Нина всегда пугалась этого взгляда — будто ножом полоснет), обернулся к Тихоновне: — Уведите детей в спальню.— И уже тише добавил: — Если явится соседка — нас нет дома. Нина, приготовь нам что-нибудь закусить. Вы не возражаете против рюмки водки? — Последняя фраза относилась к Петренко. Вернувшись из кухни, по отчужденным, замкнутым лицам мужчин Нина поняла: между ними не возникло ни взаимопонимания, ни симпатии. Как она ни старалась, но разговор, не успев завязаться, тут же обрывался. — Как вы считаете: будет ли война? — пригубив рюмку, спросил Вадим. Тон безразличный. Однако Нина знала: вопрос этот не только интересует, но и тревожит мужа. — Пока существуют государства с разными общественными формациями — войцьі неизбежны,— как-то официально ответил Петренко. — Но два десятилетия мы все же не воюем. — А Халхин-Гол? И финскую — только что отвоевали,— напомнил Петренко. — В финскую у меня была бронь,— холодно сообщил Вадим. Петренко никак на его слова не отозвался. И Вадим запальчиво, будто ему возражали, стал доказывать, что золотая промышленность, «этот презренный металл», играет «главенствующую роль» в мощности и обороноспособности страны. То ли сдержанность Петренко обозлила Вадима, то ли подействовала водка, но он с вызовом сказал: — А вы ведь поняли мой вопрос: я вас не про Халхин-Гол спрашивал, я о Германии. Будет война? — Она уже идет. Вы же из газет знаете о действиях английской авиации, о событиях во Франции.— Петренко глянул на стенные часы.— Пожалуй, мне пора. Нина заметила: своих часов у него нет, тех, какими его командир в гражданскую наградил. Вадим вышел в прихожую проводить гостя. — Приходите, Иван Михайлович.— Нина легонько погладила по руке Петренко. — Да , да, милости просим,— сказал Вадим. — Спасибо.— Петренко ободряюще улыбнулся Нине, словно хотел сказать: «Держить, Ниночко». Проводив гостя, они вернулись в столовую. Нину обрадовала встреча с Петренко, и в то же время ее одолевало смутное недовольство собой; что-то она не договорила ему, как-то не так должна была произойти, после столь долгой разлуки, встреча с человеком, которого она знала и любила с той поры, как помнила себя. — Ну-с, что же ты не спрашиваешь, каково мое впечатление? — Вадим стоял перед ней, засунув руки в карманы, и сверху вниз испытующе поглядывал на нее.