Сибирские огни, 1981, № 9

174 АЛЕКСЕИ ГОРШЕНИН «за кадэом». Пожалуй, только в рассказе «Волк» любовь моряка становится предме­ том подлинно художественного исследова­ ния. И это, думается, случилось не оттого, что К. Станюкович не принимал в расчет интимных переживаний моряка. Просто, видимо, социальный климат того времени, жизнь- общества конца XIX в. подсказывали более важные задачи, связанные с борьбой за освобождение от насилия и бесправия русского народа. С резким изменением социально-эконо­ мических условий развития человечества, с утратой мореплаванием одной из важней­ ших своих функций — первооткрыватель­ ства, первопроходчества — и постепенным превращением его в морское производ­ ство, любовь, верность и ожидание моряка настойчиво подвергаются давлению суб­ станций далеко не романтических. «В последние годы все меньше времени отпускается для свидания с землей: короче стоянки в портах, реже постановки в ре­ монт. Некогда, некогда! Надо возить боль­ ше грузов, доставлять их быстрее. Осталь­ ное не столь важно. И то, что у меня ру­ шится семья,— тоже не важно»,— рассуж­ дает Анисимов, и пессимизм его не бес­ почвен. Личная жизнь моряка нынче, как никог­ да, зависит от моря, точнее — от морского производства, более того, полностью под­ чинена его жесткому ритму. Отсюда по­ нятно, почему во главу угла >'многих се­ годняшних произведений о море ставятся обостренные на этой почве до драматиче­ ского разлада семейные отношения. На такой основе построены роман Л. Кня­ зева «Морской протест» и повесть М. Смо­ родина «Два штормовых дня». В них осо­ бо остро чувствуется, насколько равноправ­ ны и неотделимы друг от друга стали лич­ ное и производственное. Рассказывая о начале супружеской жиз­ ни Николая Федоровича и Ольги Катковых, М. Смородин пишет: «...Первой неизбеж­ ной трудностью оказалась та же, что и во всех морских семьях,— больше разлук, чем вместе». И в самом деле, Николай Федорович постоянно в рейсе. Работы много, дома приходится бывать редко. Он, правда, все время пытается совместить свои производ­ ственные заботы с интересами семьи, но получается это плохо, а его жена к тому же из тех нередких женщин, которым оди­ ночество вообще противопоказано. Тоска по любви, неутоленная жажда полноцен­ ного семейного счастья, нежности накапли­ ваются и в конце концов срывают Ольгу с тормозов. Она изменяет мужу. Причем, молодому капитану, с которым она знако­ мится у подруги, оказалось достаточным возродить в ней такую, казалось бы, ма­ лость, как «поэтическое переживание пер­ вой молодости». «Чувство обидной покинутости» пресле­ дует и закаленную в постоянных ожидани­ ях Веру Клементьевну Анисимову. Правда, ее измена кажется «не по чину» легкомыс­ ленной, а авторская мотивировка поступка довольно-таки странной: «И вечером, совсем поздно, он пришел к Вере в номер с бутылкой шампанского и свертками с закусками... «Сегодня это должно случиться, Коля»,— со странной легкостью поддаваясь обреченности, гово­ рила она себе задолго до того, как все произошло. И когда они к этому приблизи­ лись, последним ее чувством было не страх, и не стыд, а смутное и жадное,— да, жадноеі — ожидание нового». А ведь в лице Анисимова и его жены Л. Князев предлагает читателю образы нравственно чистые и цельные. Во всяком случае перед нами люди, которые многие годы преданно любят друг друга, могли выдерживать длительные разлуки. Поэтому как-то не верится, что Вера Клементьевна так легко (из примитивного физиологиче­ ского интереса) и, грубо говоря, так де­ шево могла бы клюнуть на самую зауряд­ ную лесть, на весь тот набор «безотказных ресторанных приемов», с помощью кото­ рого обольщал ее красавец грузин Геор­ гий. Измена, пусть она всего лишь «затме­ ние», «солнечный удар», для Веры Кле- ментьевны, если принять отправными точ­ ками ее характера чистоту и цельность, на чем, кстати, всем ходом романа и настаи­ вает автор,— шаг слишком серьезный, что­ бы обосновывать его всего лишь баналь­ ным любопытством одуревшей от скуки дамочки. На такое героиня Л. Князева, ве­ роятнее всего, могла бы решиться только тогда, когда почувствовала бы в себе токи новой любви (пусть кажущейся, грозящей разочарованием, как, скажем, у той же Ольги Катковой). Несоответствие нравственного облика персонажа с его поступками (хотел этого автор или нет) проявляется и в образе Анисимова. Случается это всего однажды, в адюльтерной истории с Валей Решетовой. Для каких же благих целей сей адюльтер понадобился Л. Князеву? В качестве акта отмщения Анисимова своей жене? Однако драматизма от этого не прибавляется, все в конце концов заканчивается благополуч­ но ко всеобщему удовольствию, зато нрав­ ственное реноме героя заметно пошатыва­ ется. Скорей всего данная история ока­ залась необходимой для того, чтобы непременно «разбавить», «оживить» образ современного делового человека, которым несомненно является капитан Анисимов, отвести от него подозрения в ханжестве и пуританизме, а автору застраховаться от обвинения в идеализации героя. Л. Кня­ зев словно боится, что если он не расска­ жет о герое какую-нибудь пикантную исто­ рийку, которую обычно можно услышать в тесном мужском кругу, читатель ему не поверит. Впрочем, опасения не напрасны. Поверить иногда бывает и впрямь нелегко, особенно при такой жесткой заданности образа. Любопытно еще и вот что: в современ­ ных морских повестях страдательной сто- ронрй становятся, как правило, мужчины. Однако в этой прямо-таки стандартной си­ туации просматривается вполне соответст­ вующее сегодняшнему дню жизненное яв­ ление. Дело в том, что традиционная доля