Сибирские огни, 1981, № 9

«И ВИДИТСЯ МНЕ БЕЛЫЙ п а р о х о д и к ...» 173 Южной Америки в Европу, постепенно не только преображается физически, сполна хлебнув лиха, но и приобретает совершен­ но иное, чуждое его происхождению, об­ разованию и воспитанию классовое соз­ нание. В «Танкере «Дербенте» Ю. Крымова мы видим влияние на жизнь и характеры геро­ ев уже совсем иных трудовых отноше­ ний — социалистических. Утверждение образа моряка нового ти­ па — советского моряка, унаследовавшего традиционное трудолюбие, мужество и бесстрашие и приобретшего новые каче­ ства: чувство ответственности за социалис­ тические завоевания, творческое отноше­ ние к делу,— происходит и в произведени­ ях К. Бадигина, Л. Соболева. В. Конецкий, В. Санин, Л. Князев, М. Смо­ родин и другие современные маринисты исследуют труд советского моряка на но­ вом этапе развития морского производ­ ства — в период научно-технической рево­ люции, когда наиболее тесна связь море­ плавания с производством. Кроме глубоких и давних традиций, ма- ринистика обладает рядом специфических особенностей, которые заметно выделяют ее среди других прозаических жанров. Это прежде всего касается среды оби­ тания ее героев. Общеизвестно, что психологический об­ лик человека, его мировоззрение, нрав­ ственные устои во многом определяют и формируют жизненное пространство чело­ века, его окружение. Люди одного круга взаимосвязаны и в какой-то степени взаи­ мозависимы. Но едва ли где еще, кроме, может быть, космического корабля или дрейфующей полярной станции, взаимо­ влияние производственных, бытовых и лич­ ных отношенй так сильно, как на морском судне в дальнем плавании. «Экипаж — одна семья» поется в попу­ лярной песне. Для моряка, находящегося в многомесячном автономном плавании,— это не метафора. Вдали от родных берегов судовой коллектив должен быть не просто группой вместе работающих людей, а не­ кой цельной, единой общностью, способной не только выполнять порученное дело или выдерживать труднейшие испытания, но и с честью представлять свою страну, полпре­ дом которой любое судно является в даль­ нем походе. «Мы называем себя семьей, потому что гордимся Родиной и готовы доказать это делом»,— говорит о себе и своем экипаже капитан Анисимов. И где бы ни был Аниси­ мов, в канадском ли порту Ванкувер, в зна­ менитом ли Голливуде с его рассчитанной на туристов показухой, или же на улице многоязыкого Гонконга, — везде с гор­ достью ощущает он себя сыном великой державы. Патриотизм, неизбывное чувство Роди­ ны— также исконное свойство душц^ рус­ ского моряка. Вспомним, как русский му­ жик-крепостной, насильно оторванный от пашни и родной избы, навсегда нес в себе образ «милой землицы» и никакие тяготы морской службы, никакие ураганы не мог­ ли затушить в нем этот ровно и жарко го­ рящий огонек. Он согревал его в далеких чужих морях, он давал силы на ратные под­ виги и борьбу со стихией... Проблема вынужденного отчуждения от большой земли, постоянной и длительной оторванности от родных берегов — такая же давняя и традиционная для моряков, как и проблема любви и ожидания. ...Он, она и море. В глубь столетий ухо­ дит это извечное ожидание любимого, отторгнутого беспощадным океаном. У мо­ ряка на берегу всегда остается кто-то, ко­ му бы он верил и к кому стремился вер­ нуться. Это не только окрашивает его жизнь неповторимым светом, но и дает си­ лы в трудных скитаниях. И нынче, как и ты­ сячи лет назад, остаются на берегу жены, дети, матери, любимые. И тот же, как у бессмертной гомеровской Пенелопы, дра­ матизм ожидания, и та же кровоточащая ностальгия, от которой еще тысячелетия назад изнывал бесстрашный и хитроумный Одиссей. Стало быть, не случайно жажда встречи и таинство ожидания стали одним из самых сокровенных мотивов маринизма, а любовь и верность — одной из жгучих его проб­ лем. Думы о близких не покидают в плавани­ ях и современных Одиссеев. И тем не менее... Мореплаватели прошлого, думается, по­ просту не поняли бы того же капитана Ани­ симова с его криком души: «Все рейс, рейс, рейс! Имею я право на свое? Пусть даже на ошибки!» Дело в том, что подобная душевная ма­ ета для моряка прошлого была безоснова­ тельной. И литература о море и моряках это чутко улавливала, отражая обычное для прошлых столетий деление социальных ро­ лей мужчины и женщины в обществе и преломляя их соответственно к усло­ виям морской жизни: ОН бороздит моря и океаны, открывает новые земли, прокладывает торговые пути, воюет, кон- кистадорствует, ловит рыбу; ОНА — верно ждет любимого или хранит ЕГО семейный очаг, высматривая у горизонта ЕГО парус, иначе говоря,— всячески способствует ЕГО делу. С другой стороны, личное входило в де­ ловую жизнь моряка в качестве романти­ ческого атрибута, по большей части отте­ няющего уникальность морской судьбы, и в общем-то не имело самостоятельного зна­ чения. Можно возразить, что в действительности все было, наверное, сложнее начертанной схемы. Безусловно. Но, как ни странно, морская литература прошлого этой слож­ ности почти не отразила. Даже такой тон­ кий знаток морской жизни и психологии моряка, как К. Станюкович, по сути обошел тему «любовь и море». Разумеется, и в его произведениях пос­ тоянно присутствует и тоска по любимым, оставленным на берегу, и боль разлук, но все это где-то на втором плане, глубоко