Сибирские огни, 1981, № 9

«И ВИДИТСЯ МНЕ белый п а р о х о д и к ...» 171 У носового трюма огромного сухогруза кран повернул динозаврью свою шею и с глухим урчанием стал опускать ношу в глу­ бокий провал трюмного люка. Через денек-другой пароход загрузят по самую ватерлинию, тупорылые буксир- чики-«жучки» вытолкнут его на середину бухты, даст он прощальный гудок и на много месяцев исчезнет из родного порта. А его место у причала займет другой. И продолжится обычная морская работа, в которой запаха железа И пота больше, чем романтического арбузного благоухания. Вероятно, и это тоже имел в виду писа­ тель и моряк Виктор Конецкий, предваряя свою книгу «Вчерашние заботы» следую­ щим замечанием: «Я в первую очередь хотел подчеркнуть «производственный» характер книги. Она о труде. Читательская инерция очень сильна. От произведений, написанных на морском материале, традиционно ждут приключен­ ческой романтики. Ее нет. Флот — это про­ изводство; каждое судно — огромный дви­ жущийся цех, в котором работают инжене­ ры, техники, высококвалифицированные рабочие, то есть мотористы и матросы. Эти люди любят море и свою профессию, но любят ее совсем иначе, нежели еще трид­ цать лет назад. Моряки стали производ­ ственниками в полном смысле этого доста­ точно неуклюжего слова. И пора настала не ожидать от морских книг развлекатель­ ного, приключенческого чтива». Категоричность, с какой сделано это за­ явление, в целом симпатична, ибо указыва­ ет на искреннюю заинтересованность в судьбе современной советской маринис- тики. Здесь достаточно прямо и откровенно высказано кредо самого В. Конецкого, под которым, наверное, согласились бы подпи­ саться и другие нынешние писатели-мари­ нисты. Действительно, если, к примеру, взять капитана Анисимова из романа Льва Кня­ зева «Морской протест», старпома Катко­ ва из повести Марка Смородина «Два штормовых дня», аса-рыбака Чернышева, героя повести В. Санина «Одержимый», то все они прежде всего — люди дела, произ­ водственники. Естественно, что и несут они в себе не­ мало черт героев сегодняшней производ­ ственной прозы, живут многими ее проб­ лемами и конфликтами, нередко оказыва­ ются в сходных ситуациях. Судно, которым командует Николай Ва­ сильевич Анисимов — главный герой рома­ на Л. Князева,— только что вернулось из плавания; ему требуется перестой, текущий ремонт, а экипажу — отпуска и отгулы. Но возникает острая необходимость поддер­ жать только что созданную международ­ ную контейнерную линию, поэтому срочно, без всякой передышки, планируется следу­ ющий рейс к берегам Америки. А на об­ ратном пути судно оказывается в центре циклона. Жестокий шторм и, связанный с ним, общий судовой аврал становятся куль­ минационным моментом романа, провер­ кой героев на стойкость и профессиональ­ ную пригодность. Под напором урагана не выдерживают крепления контейнеров. Не­ малое мужество и умение потребовалось от- моряков, чтобы победить стихию. В общем-то, знакомая картина. Для мор­ ской прозы искони и поныне изображение борьбы со стихией — атрибут непремен­ ный. Однако, как известно, испытанию пи­ ковыми нагрузками подвергаются в лите­ ратуре не только герои морских романов, но и персонажи многочисленных произве­ дений на производственную тему. Это невольно наводит на мысль (к кото­ рой, кстати, вполне склонны некоторые ис­ следователи): а не является ли морская проза лишь разновидностью производ­ ственной литературы? Основания на первый взгляд есть, но в целом едва ли такое отождествление будет справедливым. Прежде всего, пиковая ситуация, горячо любимая писателями-япроизводственни- ками», далеко не всегда соответствует под­ линным отношениям в живом развиваю­ щемся производственном организме. Ча­ ще — используется в качестве своего рода художественной отмычки, с помощью ко­ торой литераторы надеются беспрепят­ ственно проникнуть в неподатливый мир человека дела. Ну а сам по себе аврал и штурмовщина на современном предприя­ тии, как правило, есть только признак того, что в данном коллективе не все ладно с организацией труда, дисциплиной и что де­ ловые качества руководителей и “исполни­ телей далеки от совершенства. Совсем в ином свете предстает аврал в морской работе (нелишне вспомнить, что и слово «аврал» сугубо морское). Специфика труда моряка такова, что состояние экстре­ мальности, повышенной напряженности, в силу особых условий деятельности и пове­ дения окружающей среды, обычны. Иначе говоря, аврал в морском производстве на­ столько же стихиен, насколько и обыденен. Недаром, описывая в «Морском протес­ те» шторм, Л. Князев оговаривается, что сам по себе для команды «не был он ни неожиданным, ни чересчур опасным, при­ вычное, в общем, зло, без которого редко обходится дальний рейс». В этом своем суждении Л. Князев, одна­ ко, вряд ли оригинален. У его предшест­ венников, хоть и не всегда явно, такая мысль присутствует постоянно. Известный советский писатель-маринист К. Бадигин в книге «На морских дорогах» (любопытно, что маршрут теплохода «Кла­ ра Цеткин», описанный здесь, почти в точ­ ности совпадает с маршрутом князевского «Демьяна Бедного») вообще старается избегать описывать штормы, хотя, навер­ ное, немало пришлось пережить их писате­ лю и его героям. Обычно он просто фикси­ рует, что тогда-то и тогда был шторм та­ кой-то силы. И не потому, что глух к кра­ соте и мощи стихии или же не в состоянии изобразить ее (многие великолепные в ху­ дожественном отношении сцены говорят как раз об обратном), а потому, что шторм для него не более чем сопутствующее ус­ ловие морской работы и не на нем, а на главном, на деятельности моряков, считает