Сибирские огни, 1981, № 9

3. САМДАН 168 щении с людьми, становятся главными ор­ ганизаторами революционного движения. Критика отмечала, что мотив конокрад­ ства у Кудажи получил романтизирован­ ную трактовку. В целом реалистические образы Буяна, Когела, Онзулака, Хаспаа- жика в некоторых местах идеализированы и напоминают неуязвимых фольклорных богатырей. Глубоко правдиво воспроизведен в про­ изведении Кудажи образ старика Сулдема. Смерть детей, ранение, полученное на кобдинокой войне в далекой Монголии, долгая разлука с родными, трагический исход свадьбы Буяна, поджог дома Сос- кара, смерть невестки — все эти жестокие удары судьбы старик Сулдем переносит мужественно и выходит из этого жизнен­ ного поединка не сломленным, а мораль­ но окрепшим. Трудолюбие, глубокая лю­ бовь к детям, несгибаемость и оптимизм духа, свойственные Сулдему, составляют черты национального характера. Из образов классовых врагов наиболее интересен в романе, пожалуй, образ Ман- гыр-Чейзена. В обращении со своими под­ данными Мангыр-Чейзен высокомерен и жесток, с мелкими чиновниками жаден и властолюбив, с конкурентами обходителен и изворотлив. Мангыр-Чейзен любит хо­ рошо поесть, выпить, потешиться над сла­ быми, он же инициатор всякого рода празднеств, гуляний, групповой охоты и т. д. Между тем он не предается долго беззаботному времяпрепровождению, а постоянно обдумывает планы расширения и обогащения своих владений. Хитрость и ум Мангыр-Чейзена автор передает через его умение извлекать ог­ ромную пользу из каждой мелочной услу­ ги, оказанной своим подданным. Каждый год он периодически собирает и отправ­ ляет поочередно в разные стороны с из­ вестной целью своих охотников, кайгалов и купцов. Вот только удивительно, что вся мощь и сила барыкского правителя, врага сильного, хитрого, по мере нарастания ре­ волюционного подъема народа начинает закатываться с поразительной быстротой, почти без всякого сопротивления. В целом в романе дана широкая гале­ рея типичных образов людей прежней Тувы. Но не все они получили законченное и глубокое раскрытие. Так, например, с целью индивидуализации характеров вто­ ростепенных героев Кудажи приводит в романе противоречивый образ Саванды, который, к сожалению, мало способствует раскрытию других характеров, а наобо­ рот, несколько замедляет развитие дейст­ вия. Статичен в романе образ Хойлар- оола, среднего сына Сулдема. Интересная сюжетная линия Суузунмы обрывается в самом начале романа. Образ Анай-Кара местами идеализирован. Например, поч­ ти фантастично ее воскрешение после то­ го, как она бросилась в ледяную воду Улуг-Хема. Роман Кудажи воспроизводит и образы исторических личностей (нойон Буян-Ба- дыргы, Чамзы-Камбы и Дактан-Камбы — главари двух чаданских монастырей, цар­ ские чиновники Григорьев, Турчанинов, партизанские командиры Щетинкин и Кравченко). Многие сюжетные линии в романе — угон лошадей у китайцев, коб- динское сражение, революционная борьба аратов вместе с партизанами — основаны на фактических событиях из истории Тувы. То, что Кудажи удалось построить много­ плановый сюжет и дать точную оценку времени, выбрать те события, которые наиболее полно способствуют выявлению характеров, уже определяет историзм его романа. Вооссоздать историческую эпоху в определенных, живых и типичных обра­ зах — задача нелегкая. С этой задачей ав­ тор «Улуг-Хема неугомонного» в целом справился. На основе исторических доку­ ментов, осмысленных с позиций марксист­ ского мировоззрения, писатель смог правдиво рассказать об эпохе. Однако в некоторых местах, особенно во втором то­ ме романа, обилие исторических фактов и имен тормозит повествование, не получа- еі конкретного, обстоятельного раскрытия в художественных образах. В раскрытии образов Кудажи часто ис­ пользует такие художественные средства, как прием контраста, свойственный тувин­ скому фольклору. Это можно наблюдать, например, в характеристике Анай-Кара и Ончатпаы: «...Прошлым летом не мог Буян наглядеться на оюнаровскую красавицу, с которой Чудурукпай разъезжал. Вот уж нашел кем любоваться! Да эта Ончатпаа в подметки не годится Анай-Кара, Конечно, дочка Опая хороша собой, но красота ее вся поверху, как звенящий колокольчик. Невеста Чудурукпая 4 - распустившийся цве­ ток поздней осени, а Кара... Кара — еще не раскрывшийся горный пион». Приверженность Кудажи к цветовой символике была отмечена еще в названии томов его трилогии (черный, красный, зеле­ ный). Атмосфера революционной одухотво­ ренности трудового народа и внутреннее смятение класса эксплуататоров, напри­ мер, условно передана в противопо­ ставлении двух цветов — красного и чер­ ного; «Никогда прежде не замечали, сколько красного цвета вокруг. Камни священного Бай-Дата — красные. Земля вокруг — тоже красная. При ярком солн­ це и травы приобретают красноватый от­ лив, и бурные скалы Куу-Дага краснеют. Восходящее солнце — ало. Лица аратов — румяны от счастья и радости. И всюду, где ни соберутся люди,— красные знаме­ на! А для Мангыр-Чайзена у всего мрач­ ные оттенки. Камни и земля священной горы — черные. Травы на его лугах — черные. И солнце над Барыком кажется ему зловеще черным...» Наряду с традиционными изобразитель­ но-выразительными средствами Кудажи развивает в своем романе также принци­ пы художественного анализа. Так, углуб­ ление принципа историзма проявляется в умении автора создавать с помощью ху­ дожественного вымысла глубоко правди­ вое описание физического и душевного состояния человека.