Сибирские огни, 1981, № 9

ПРИНЦИП ИСТОРИЗМА И ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ОСВОЕНИЕ БЫЛОГО 161 Не могли мы погибнуть по-доброму — со всеми вместе. Кто же нам теперь ве­ рить станет!.. И страх объял его (Степана — Э. Ш.) му- <■ жественную душу. Это были плоты с виселицами. На. каж­ дом плоту торчмя укреплено бревно с большой крестовиной наверху. И на этих крестовинах гроздьями — по двадцать- тридцать — висели трупы. Плотов было много. И плыли они медленно и торжест­ венно». Это и стало началом конца Разина и его дерзких походов. Теперь все чаще и чаще «беда стояла в глазах у всех», а самого атамана охватывают все более мрачные мысли. <іОн молча скакал... И захотелось вдруг еще и вот что понять: ну, есть страх? Злость? Боль? Жалость?.. Нет, одно какое-то жгучее нетерпение: • уж скорей бы, скорей бы какой-то конец. Какой ни на есть! Надоело. Тошно. Он и сам не ве­ рил теперь, что можно поднять Дон. Нет, прав был Матвей Иванов, царство небес­ ное: на леченом коне далеко не ездят. «Битый я — вот отгадка всему. Кто же пойдет за мной, какой дурак! Я бы сам первый не пошел». Думы Разина тесно связаны со своим временем. Герой романа осмысливает себя исторически, он хорошо представляет свою родословную. Захватывают его порою мы­ сли о Болотникове, ему понять надо, по­ чему не вышло, что помешало достичь своих целей этому человеку. Уроки Ерма­ ка тоже порою тревожат Степана: «Сибирь для Разина — это Ермак, его спасительный путь, туда он ушел от петли. Иногда и ему приходила мысль о Сибири, но додумать £0 конца эту мысль он ни разу не доду­ мал: далеко она где-то, Сибирь-то. Ермака взяли за горло, он потому и двинул в Си­ бирь, Степан сам пока держал за горло...» Таким образом, успешное постижение прошлого связано у Шукшина в романе «Я пришел дать вам волю» со ’ многими факторами. Принцип историзма получает свое эстетическое воплощение и благода­ ря своеобразному сочетанию историче­ ского материала, фактов и художественно­ го вымысла, и благодаря углубленному психологизму. Но своеобразие романа, его художественную специфику определила все-таки лирическая наполненность произ­ ведения, сила авторского «я», т. е. сугубо шукшинская мера соотношения объектив­ ного и субъективного. Совсем иное явление представляет со­ бой роман В. Чивилихина «Память», публи­ ковавшийся в шести номерах журнала «Наш современник»1. Вначале автор опре­ делял жанр своего произведения весьма расплывчато — «путешествия в прошлое». Потом найдено было, кажется, более точ­ ное жанровое определение — «роман- эссе». Книга В. Чивилихина действительно очень необычна по своей жанровой сути, и все- таки главная особенность ее достаточно ' В. Ч и в и л и х и н . Память. Роман.эссе ‘ Наш современник», 1978, № 2; 1980, № 8— 11 Сибирские огни № 9 точно определяется автором: «Путешест­ вие в прошлое — не бег по спринтерской дорожке и не езда по гладкому шоссе. Множество заброшенных проселков, троп, забытых большаков, а то и сплошное без­ дорожье на много верст, перекрестки, от­ ветвления, пересечения, спуски, подъемы, шаткие мостки, гати... Во время нашего путешествия мы прин­ ципиально придерживаемся докумен­ тальности, опираясь на печатные источни­ ки, архивные материалы, письма, воспоми­ нания...» Так что же, В. Чивилихин поставил себе задачей создать строго документирован­ ную хронику? Можно сказать, что роман его вобрал в себя несколько таких хроник. Это прежде всего исследование родослов­ ной декабриста Николая Мозгалевского, умершего в возрасте сорока трех лет от чахотки в Сибири. Обстоятельно, с привле­ чением множества самых различных источ­ ников, исследуется история татаро-мон­ гольского нашествия в XIII веке. Но этим далеко не исчерпывается содержание ро­ мана В. Чивилихина. При всей строгой, не только докумен­ тальной, но и, я бы сказал, научной, осно­ вательности романа «Память» совершенно очевидна еще одна его важнейшая осо­ бенность — прямая и откровенная публи­ цистичность, направленность в сегодняш­ ний день, в современность. «Память — это ничем не заменимый хлеб насущный, се­ годняшний, без Коего дети вырастут сла­ быми незнайками, неспособными достой­ но, мужественно встретить будущее». Факты, документы используются любым историческим романистом в большей или меньшей степени, они трансформируются и определенным образом организуются ком­ позиционно, нередко исторический рома­ нист открывает досель неизвестные или малоизвестные исторические факты. Все это дает богатый материал для размышле­ ний, различных предположений, что усили­ вает аналитичность произведения. Так, Д, Балашов в романе «Великий стол» на основании тщательного изучения малоосвещекной страницы русской исто­ рии резонно рассуждает: «Что было бы, не начни Юрий “Московский борьбы против Твери? Как повернулась тогда судьба стра­ ны... Укрепилась торговая и книжная Тверь, самою природой (перекрестье волжского, смоленского и новгородского торговых пу­ тей) поставленная быть столицей новой Руси. Укрепилась бы одна династия, а зна­ чит, на столетие раньше страна пришла бы к непрерывной и твердой государственной власти, к просвещению, а там, глядишь, и не потребовалось бы с опозданием на два- три века вводить западные университеты и академии, приглашать немцев, спорить о западничестве и исконности — свои уче­ ные были бы давно!.. А может, и то, что повела бы Тверь русские полки полувеком раньше на поле Куликово, а может, и то, что не сумели бы тверские князья справиться с Ордой и, в тщетном усилии, погубили страну?.. Все можно предполагать, и ничего нельзя ут­ верждать, наверное, теперь, когда случив