Сибирские огни, 1981, № 9

118 ЕВГЕНИЙ ЛЕБКСВ — Ничего. Излил душу, и легче стало. Писать про это можете, только не назы­ вайте меня. Впрочем, вам подсказывать не надо, сами с усами. Давайте лучше прой­ демся до озера, охолонем после исповеди, уже скоро наши начнут собираться, мое время кончается, днем сторожить не надо, да у нас никто и не ворует, я думаю, что Для меня специально преемник придумал должность сторожа, а может, сверху команда была. Мы пошли к озеру. Кошмаренок как-то враз на моих глазах превратился в очень старого человека, а при беседе на крыльце был молодец-молодцом. Лохматые ва­ ленки мели-чиркали по присыпанной утренним снежком дороге, тулуп был так огро­ мен и тяжел, что пригибал и без того небольшую фигуру бывшего руководителя. Восходящее солнце преобразило всю округу, синела тайга на сопках, поблески­ вали бесснежные плешины на озерном поле, кое-где топились печи. — Отпускники,— сказал сторож.— Не торопятся, завтракают в двенадцать. Я здесь всех наперечет знаю, все мое тут: и хорошее, и плохое. Ну, до свидания, вот и моя стежка, а живу я вон там, на горе, в голубом домике, свои хоромы, по моло­ дости выстроил, на ссуду, а теперь пригодились, свой угол, не прогонят. Может, за­ глянете? . — Спасибо, я тороплюсь. Я зашел в контору, взял интервью у директора; предприятие, как и при Кош- маренке, осталось в передовых. Исподволь расспросил у директора о предшествен­ нике. Ответ был такой: «Хороший мужик, да устарел, на эмоциях больше живет, но исполнитель — золото; по общественной линии что ни поручи — выполнит, а для глав­ ной работы уже слаб, его время прошло». Ехал я из командировки и размышлял о Кошмаренке, пытался поглядеть на его дело со всех сторон. Есть присказка, что всякому овощу — свое время, и еще много есть подобных мудростей. Но тут не овощ, тут — человек, а человек пока живет — сам делает свое время... Посредник. Он жил на виду, должность у него была не особенно престижная, но — хоро­ шая, подвижная, все его знали, и он весь район знал. И он, Самуил Зайкин, заготовитель, всем был нужен. Это с его немалой по­ мощью район выполнял и перевыполнял планы по закупке у населения мяса, яиц, картофеля и всего того, что дает личное подсобное хозяйство. Да и людям удобно, иначе пришлось бы везти на базар, терять время, хлопотать насчет транспорта, тор­ говаться... Но был Зайкин, и все просто: уговорились, договорились, деньги — на стол, а бычка — на веревочку и на заготпункт. Все довольны. В селах Зайкина уважали, любили, святой, мол, человек, на «собачьей» долж­ ности, а душа-душой, ни тебе бранного слова от него, ни обсчета-обвеса. Появился он в районе в незапамятные времена и с годами не переменился, только разве под старость ходить начал помедленней, а раньше — все трусцой, все бегом. «Эй, женщины-мужчины, детки-малолетки, это я пришел, Зайкин Самуил Семе- « нович. Что, рады не рады? Что продадите, то и куплю, а нужно и борова оскоплю». Хозяин или хозяйка улыбаются, дети покатываются со смеху, хороший, веселый человек пришел. И сразу его за стол: угощайся, Семеныч, потом о деле, вот молоч­ ко парное, блины кислые, пышные, не сжарить ди яичницу из сегодняшних, из све­ женьких. Зайкин не отказывается, моментально снимает е головы сиреневый выцветший беретик, вешает на гвоздик у порога и — за стол. Поесть он любит, и как не любить, когда так приветливо, от чистого сердца угощают. Молоко Самуил Семенович пьет прямо из горлача, без передыху выпивает два литра парной сладости, потом при­ нимается за блины со сметаной или медом, а если на столе сковорода с жареной