Сибирские огни, 1981, № 9

ИГРИЩЕ ЗАГАДОК, СКАЗОК И ПЕСЕН... 105 могу ощутить сладость нельмы, если друг мой будет в стороне сидеть, облизываясь. — Ты постой, внучек! Не давай ей строганину. Что ей маленькая стружка! Я ей больше и вкуснее дам,— говорит бабушка, растягивая слова. Глаза лайки тают, будто улыбаются, поглядывая, как нож ловко вспарывает живот нельмы. — На тебе, милая, твое лакомство! — говорит бабушка, подавая лайке жирное кушанье, серебристую шкурку нельмы. А дедушка мастерит ловушку для рыб. И снова оживают загадки перед глазами огня. — Моя загадка: одна всех кормит, поит, носит. — Река всех кормит, поит, носит. — Рукой воду не схватишь и сеткой её не зачерпнешь. И все же: где опустятся два крыла — там водовороты кружатся. — Самоходка. Где весла опустятся —там водовороты кружатся. — Под водой сидит колдунья, у нее сто глаз. — Сеть. — В воде играет, а на земле умирает. Что это такое? — Рыба. — Ржавый калач лежит под водой. Что это, внучек? А ну, отгадай? — Налим калачом лежит под водой. — Из воды родился, а воды боится. Что это? — Лёд. • — Бежала — шумела, стихла — заблестела. Что это? — Бежала — река, шумела — река, льдом одевалась живая река. Никогда не умирает живая река. — В глубокой заводи осетры заснули. В теплой заводи осетры заснули. Осетры, как дети, любят глубокий сон. Не пора ли и тебе спать? — Нет, дедушка. Спать я еще не хочу. Вечер только что настал. Давно ли месяц вышел караулить звезды? Недавно. Северное сияние только начало плясать. Ты лучше расскажи сказку. Волшебную. Самую- самую волшебную. Асьойка молчит. Он задумчиво глядит в дымовое отверстие, куда устремляются зйезды искр. Сразу не соглашается. Точно взвешивает: стоит ли. Молчит. Долго молчит. Потом говорит, обращаясь ко мне: — Вырос ли ты до сказки? Поймешь ли? — Разве я маленький? — возмущаюсь я.— А сколько ты мне уже сказывал! Разве это не сказки?