Сибирские огни, 1981, № 8

88 БОРИС ЛАПИН Званцев подымался, удивлялась, что уже пора. Однако ни разу ни на минуту не удер­ жала. Без пяти двенадцать Званцев отчаливал, Вера провожала его через весь боль­ шой и темный двор и под аркой говорила, дружески касаясь руки: — Спасибо, что не забываешь нас, Званцев. До свиданья, Званцев. Они перешли на ты, но произносилось это доверительное местоимение таким то­ ном, что Званцев нисколько не удивился бы, услышав другую похожую фамилию на «з». В новой квартире, какой-то по-театральному холодной и чопорной, Званцев затос­ ковал. Все здесь было не по нему, все раздражало. Раздражала гулкая пустота в ком­ натах и оживленная болтовня женщин внизу под окном, сверкающая белизной кухня и собственная нерешительность. И однажды, собрав всю свою смелость, заявился он к Вере Владимировне с бутылкой шампанского и полным портфелем всяческой снеди — не то чтобы для решающего разговора, а так, на авось, в неопределенных надеждах. Танча, которая уже вовсю бегала, знала наизусть уймищу стихов и песенок и забавно называла Званцева «Шурша», стремглав бросилась к нему на шею, получила книжку с картинками, поиграла в «забодаю, забодаю, забодаю» и вдруг, вспомнив, видимо, раз­ говор в детсадике, спросила: — А на самом деле — ты мой папа, да? — Я хотел бы стать твоим папой. Если вы с мамой позволите,— отважно глядя в испуганные глаза Верочки, выпалил Званцев. Верочка залилась краской, схватила Танчу, отшлепала и отправила в угол, а Зван­ цеву заявила гневно, снова перейдя на вы: — Я не давала вам никакого повода вести подобные разговорыі Больше того, предостерегала от обольщений! А ваша квартира, побеленная, как говорят, самим ше­ фом... еще не причина, чтобы спать с вами без любви.., Гнев ее вспыхнул и тут же угас. Верочка разрыдалась. Перепуганная Танча захо­ дилась ревом. Пришлось Званцеву потрудиться, успокаивая и утешая то одну, то дру­ гую. В итоге Танча заснула, всхлипывая, а ее мама, ежась и подрагивая плечами под пуховым платком, позволила уговорить себя пригубить шампанского и попробовать балык, грудинку и консервированные болгарские помидоры. Снедь из портфеля была и вправду хороша, маленькое йервное потрясение раскрепостило Веру, она вдруг об­ наружила в себе незнакомый прежде «зверский» аппетит, да и Званцев, вошедший в роль утешителя, выглядел милее и общительнее обычного. Словом, через час они уговорили шампанское, подчистили все на столе, помирились и отправились гулять. Вдоль набережной печальный осенний ветер гнал последние листья пополам с дож­ дем. Верочка, оттаявшая и взволнованная, нерешительно взяла Званцева под руку. — Ох, Званцев, Званцев! Если бы ты знал, как я устала от такой жизни! Как надо­ ели мне эти фанерные переборки. Как я хочу к тебе... в твою новую квартиру! — Так за чем же дело стало! — Ты ребенок, большой и наивный ребенок. Разве я виновата, что люблю другого? До сих пор! — с болью прошептала она.-- Все еще люблю другого, который, может быть, мизинцё твоего не стоит. Не думай, я стараюсь забыть его, изо всех сил стара­ юсь, но...— Она глядела в глаза Званцеву, и он видел, как наполняются слезами ее измученные глаза.— А как любит тебя Танча! Она уверена, что ты ее папа. Папа Шурша... Они стояли под аркой на самом освещенном месте, и редкие прохожие погляды­ вали на них с удивлением: обычно влюбленные ищут уголок поукромнее, а эти... вы­ ставились, как на сцене! А они попросту не замечали ничего: ни арки, ни подрагиваю­ щей на ветру лампочки, ни прохожих. Верочка приткнулась к его плечу, ласково по­ дергала за воротник и сказала сдавленно: — Я такая дрянь, сама себя не узнаю. Боюсь тебя потерять... И не имею права держать... И обещать ничего не смею. Не знаю, что и делать. Я вся как ледышка. Хочу растаять — и не могу. Только ты ни на что не надейся. Пожалуйста, ни на что не надей­ ся. Может, когда-нибудь потом... — Я и не надеюсь,— ответил он, впервые бережно обняв ее за плечи._Только ты не прогоняй меня... Тогда она в третий раз улыбнулась, наверное, комичности его затянувшегося пос