Сибирские огни, 1981, № 8

ГРЯДЕТ ВСЕМИРНОЕ ПОТЕПЛЕНИЕ 87 — Спасибо вам за все, Александр Петрович. Своими заботами вы хоть немножко облегчаете мне жизнь. Вы добрый человек и верный друг. Но не надо обольщаться. Видит бог, как хорошо я к вам отношусь.. Но люблю я другого. И боюсь, это навсегда... — Ничего,— сказал Званцев, бережно держа за кончики пальцев ее озябшую ру­ ку.— Мне и не нужно ничего. Только не прогоняйте меня! Прозвучало это с такой мольбой и, наверное, так некстати в тот момент, когда она меньше всего собиралась «прогонять» его, что Верочка невольно улыбнулась. Во вто­ рой раз. И погладила его легкой ладонью по щеке, прошептав: — Милый Званцев! И тут же убежала. К этому времени они были знакомы почти полгода. До новорожденной золотисто-зеленоватой зари над рекой бродил Званцев по го­ роду, не давая себе отчета, день сейчас или ночь. То ли бродил, то ли парил, то ли витал, во всяком случае, ног под собой не чуял. Смысл сказанного ею на доходил до его сознания, гас где-то на подступах, и он бесконечно возвращал себя к ощущению ее ласкающих прикосновений, срывающегося — может быть, от скрываемой нежнос­ ти?— голоса, холодных пальцев и теплых глаз, к ее нечаянно-отчаянному «милый Званцев», и состояние у него было такое, будто она только что объяснилась ему в любви, а не отвергла напрочь, деликатно и с сочувствием, но тем более безнадежно. Спящий город казался ему в эту ночь седьмым небом, а перспектива отношений с Верочкой настолько радужной, что он уже почитал ее своей женой, а Танчу дочкой, следовало лишь набраться терпения. Назавтра он сдал билет и заявил Алехину, что решил обосноваться в институте. Алехин и удивился, и обрадовался: еще накануне он долго и безрезультатно уговари­ вал Званцева остаться, обещая все, вплоть до квартиры и скорой гарантированной за­ щиты. Теперь же Званцев припомнил квартиру, обронив мимоходом: _ Вероятно, в скором будущем мне предстоит женитьба. Даже скорее, чем за­ щита. Однако время показало, насколько он был опрометчив в своем прогнозе. Ближайшие три года ознаменовались научным и служебным триумфом Званцева. Он защитил наконец свою диссертацию, наделав немало шума в институте и в Москве, получил несколько почетных приглашений на чтение лекций за рубежом, стал завла­ бом и поселился в новой, специально для него отделанной под наблюдением самого Алехина двухкомнатной квартире. Алехин в нем души не чаял, поговаривали: старик прочит его своим преемником, да и все в коллективе любили и ценили Александра Петровича Званцева. Единственное место, где он по-прежнему не имел никакого успе. ха было замороженное сердце Веры Владимировны Стрельниковой. Все это время, правда, он изредка навещал Веру и Танчу. Ему разрешалось при- возить дрова и картошку, а если понадобится, и шкафы-столы-диваны в квартиру трех одиноких матерей, играть с Танчей и дарить ей книжки и недорогие игрушки, а ее маме — цветы, духи и коробки конфет ко дню рождения Или по большим праздникам. Раз в месяц ему разрешалось сводить маму Веру в кино и два-три раза в год - в те­ атр или на концерт. Кроме того, теперь он мог засиживаться до полуночи, пить чай и слушать разрывающую Душу «Осеннюю песню» Чайковского. Но категорически воз­ бранялось-и это как-то само собою вошло в обычай - приносить и распивать спирт­ ные напитки, мыть за собой посуду, задерживаться после двенадцати и хотя бы паль­ цем касаться Веры Владимировны. Они тихо и мирно — вполне по-семейному - пили чай с вареньем, причем неред­ ко бойкая Танча взбиралась на колени к Званцеву и теребила его бесконечными «как», «что» и «почему», а когда девочка засыпала, обсуждали институтские новости или не­ давний фильм, или Вера с волнением в голосе пересказывала только что вышедший в оригинале роман Джона Апдайка или Франсуазы Саган, так что ни разу не случилось им искать темь, для разговоров. Для Званцева эти вечера были счастливыми проблес­ ками настоящей жизни, но и Вера как будто не скучала, наоборот, оживлялась, хоро­ шела, выходила из постоянных «рамок», в которых привыкла держать себя, и, когда