Сибирские огни, 1981, № 8

ДЕРЖИСЬ, СЕСТРЕНКА! 45 У Рыклина хватило сил дотянуть на изрешеченном «ИЛе» до уз­ кой полоски земли у Черного моря на Тонком мысе под Геленджиком. Наши воины с земли наблюдали за столь редкой картиной воздушного боя одного штурмовика против четырех истребителей. И, когда летчик посадил машину, моряки, находившиеся здесь, буквально на руках отнесли героев в безопасное место. Медики оказали первую помощь, а командующий 18-й армией генерал Леселидзе, тоже наблюдавший по­ единок, горячо поблагодарил Рыклина и Ефременко. В полк Рыклин вернулся в звании старшего лейтенанта, а воздуш­ ный стрелок Ефременко —младшим лейтенантом. У обоих на груди красовалось по ордену Красного Знамени. Впоследствии им обоим было присвоено звание Героя Советского Союза. Мы продолжали летать на «Малую землю», «Голубую линию», про изводили штурмовку и бомбометание кораблей противника в Черном море, делали налеты на аэродромы. На моих глазах вспыхнул и горящим факелом рухнул в Азовское море ведущий нашей группы капитан Покровский. В тот день мы не­ досчитались пяти экипажей. А я, вернувшись с задания, не снимая па­ рашюта и шлемофона, побежала в сторону от стоянки самолетов и, не в силах больше сдержаться, упала и разрыдалась. Механики молча, будто саваны, свертывали чехлы невернувшихся машин, а я плакала, вспоминая, как падали в море мои боевые друзья. — Вы' очень устали, Егорова? — услышала я вдруг над собой го­ лос командира полка.—Отдохните, успокойтесь, я не включил вас в следующую группу боевого вылета. — Нет, нет, я полечу! — вскочила я.—И, пожалуйста, не делайте исключений, не обижайте меня! И вот уже заправлен самолет горючим, подвешены бомбы, заряже­ ны пушки и пулеметы. Я вижу взлетевшую в воздух ракету и тороп­ ливо лезу в кабину, на ходу вытирая заплаканное лицо. Сейчас ведущим у нас Петр Тимофеевич Карев, москвич Замоск­ воречья. Я любила с ним летать. Лучшего ведущего в полку, пожалуй, не найти, да к тому же с ним в полете не задремлешь: то шуточку ска­ жет, то прибауточку отпустит перед атакой. Глядишь, и не заметишь, как три-четыре захода на цель сделаешь. Судьба неоднократно про­ щала ему сверхсмелые вылеты. Из этого боевого вылета из шестерки возвращались только двое: бесстрашный штурман полка Карев и я — его ведомая. Когда после штурмовки мы выскочили к морю, внизу, под намц, будто гигантские грибы, плавали белые купола — парашюты сбитых летчиков. Последний разворот, а у меня две несброшенные бомбы, позади «мессеры», под носом самолета груженая баржа — соблазн ве­ лик. Рванула рычаг аварийного сброса бомб, самолет вздрогнул. Огля­ нулась — баржа накренилась, погружаясь в морскую пучину. И вдруг сомнение, как булавкой, кольнуло в сердце: «Чья баржа»? Опознава­ тельных знаков на ней я не видела, хотя она и отходила от занятой вра­ гом Керчи, но чем черт не шутит?.. Возвратилась на свой аэродром вместе с Каревым. Докладываю командиру полка о боевом вылете. О барже ни слова... Но мой ведущий и истребители сопровождения еще раньше до­ несли по радио о гибели немецкого транспорта. И вот на мою гимна­ стерку рядом с орденом Красного Знамени генерал Гетьман — наш комдив — прикрепил медаль «За отвагу». В конце мая командир полка Козин построил нас на аэродроме и взволнованно сказал: