Сибирские огни, 1981, № 8

32 АННА ТИМОФЕЕВА Хотелось верить, что «рожденный в рубашке»,- снова вот-вот по­ явится среди нас с очередной шуткой, от которой даже хмурый Сборщи­ ков засмеется. Вернулись они в эскадрилью неожиданно, когда их уже никто не ждал. У Наума голова забинтована так, что одни глаза в щелочки про­ сматриваются, правая нога без сапога, чем-то замотана и завязана про­ волокой. Гимнастерка в коричневых пятнах от крови. У Черкасова одна рука забинтована и висит на ремне, другой он опирается на большую палку, как на посох. Часовые их задержали и хотели отправить в ко­ мендатуру для выяснения личности, но тут налетели «лапотники» «Ю-87», начали бомбить аэродром- Все бросились в щели, а Сборщиков и Черкасов поковыляли к самолетам и оказались в объятьях товарищей. В июле опять нависла угроза окружения войск Южного фронта, оборонявших Донбасс. Противник занял Донбасс, вышел в большую излучину Дона и тем самым создал угрозу Сталинграду и Северному Кавказу. Около переправ через Дон скопилось множество наших войск, тех­ ники. К переправам гнали скот и тракторы. Повозки, нагруженные до­ машним скарбом с сидящими наверху детьми, ждали своей очереди на переправу. Это ночью, а на рассвете начинались налеты фашистской авиации. Они бросали бомбы, а потом с немецкой педантичностью, с ма­ лых высот, расстреливали скопления людей. Кричали женщины, плакали дети, мычал скот. Ад кромешный! Зенитки у переправ вели огонь, но их было мало. Самолетов наших почти не видно. Недалеко от одной из станиц, где мы сели, к нам пристал малыш лет трех. В одной рубашонке, грязный, изголодавшийся, весь в ссадинах. Он толком ничего не мог сказать, кроме «мама», которую звал беспрестанно, и своего имени — Илюша. Плакать он уже не мог, а толь­ ко надсадно всхлипывал. Подошедшие бойцы рассказали, что недавно немецкими самолетами был разбит обоз с беженцами и что они видели этого мальчика около убитой матери, а.потом, когда вновь налетели фашистские стервятники, все живые побежали в разные стороны, по­ бежал, видимо, и малыш и тем спасся. Мк не знали, что с ним делать, куда его пристроить. Надо было улетать, а он ухватился ручонками за мою шею, и кажется, никакая сила его не смогла бы оторвать. Я сначала решила взять его с собой, но ребята с эскадрильи тут же набросились на меня: — Ты что, с ума сошла! — Ребенку нужен уход, а ты что можешь ему дать? — Где мы теперь остановимся, ты знаешь? И я побежала с Илюшей к станице. Навстречу шла с палочкой ста­ рая женщина. Она, прикрыв ладонью глаза, всматривалась в ребенка. — Илюшенька, внучок! — заплакала она. Я передала малыша старухе, а сама бегу к самолету и плачу. Плачу от жалости к ребенку и от бессилия чем-либо помочь, а еще плачу и от­ того, что очень люблю детей и хочу иметь своих. Война нарушила все мои планы... В эскадрилье ко мне все относятся очень доброжелательно, но мне иногда не хватает женского общества. Трудновато, конечно, быть одной женщине среди стольких мужчин. Я не роптала. Война- Под Черкасск мы прилетели на обусловленную заранее площадку, а ни штаба, ни столовой, ни горючего нет. Слили со всех машин оставший­ ся бензин, и я полетела искать наши тылы.