Сибирские огни, 1981, № 8

ДЕРЖИСЬ, СЕСТРЕНКА! 29 пореже, но что такое? Самолет начало лихорадить — вибрация. Посмот­ рела, а плоскости, фюзеляж и даже винт покрылись ледяной коркой. Мо­ тор работает, все рули исправны, а самолет не слушается меня, падает. Быстро теряю высоту, чувствую, что и земля близко, но что там подо мной? Дома, лес, река, овраг или еще что? Выключила мотор, потихонь­ ку тяну ручку на себя и вот... удар, самолет коснулся земли и покатился. Всячески стараюсь тормозить, хотя на «У-2» и нет тормозов,—рулем по­ ворота. Наконец остановилась. Тишина, в двух шагах ничего не видно. Отойти от самолета нельзя — потеряешься. Ждать, когда туман рассеет­ ся, пришлось долго. За это время логарифмической линейкой сколола весь лед с самолета, определила по времени и скорости полета место­ нахождение. Когда стало немного светлее, я увидела перед носом самолета большой стог соломы. Как я в него не врезалась? С большими трудностями запустила мотор и полетела. Корпус генерала Пушкина с «катюшами» я нашла быстро, но, воз­ вращаясь обратно, опять попала в сильный снегопад. Аэродром свой на­ шла с трудом, машину посадила в какой-то кромешной мгле, не видно было стоянки самолетов, и я порулила на «авось». Хорошо, что механик Дронов услышал голос своего самолета и побежал навстречу. Командир эскадрильи долго меня ругал. Летчики хмуро молчали. Оказывается, все они вернулись с полпути, не выполнив задания. За этот полет начальник связи Южного фронта генерал Королев объявил мне благодарность. Там же, в штабе, связисты нарисовали на меня в стенгазете дружеский шарж и подписали — женщина летает, мужчинам выходной. На другой день мне привезли из политотдела подарок — посылку. И чего только в ней не было! Сверху Лежал кисет для табака с вы­ шитыми словами: «Дорогому бойцу от Маруси Кудрявцевой на память». Внутри кисета лежало письмо и фотография миловидной девушки моих лет. В письме она просила, чтобы дорогой боец крепче бил фашистов и скорей с победой возвращался домой. Под кисетом — табак в пачках, бутылка водки, вдетая в шерстяные носки и обернутая полотенцем с красивой вышивкой. Мешочек с сухо­ фруктами. На самом дне ящика —ученическая тетрадка, в косую лине­ ечку и десяток конвертов. Половина из них была с адресом: г. Мары Туркменской ССР Марии Кудрявцевой. Кисет, табак и водку подарила механику своего самолета, шерстяные носки и сухофрукты взяла себе, полотенце — хозяйке дома, где жила. Фотографию, тетрадь и конверты решила отдать своему однополчанину Виктору Кравцову — статному кубанскому казаку, от роду двадцати лет. В день Красной Армии начальник штаба эскадрильи Листаревич на праздничном собрании объявил, что от имени Президиума Верховного Совета СССР лейтенант Спирин награжден орденом Красной Звезды, а младший лейтенант Егорова — орденом Красного Знамени. Я только что прилетела с задания и, немного опоздав, сидела позади всех. В ушах еще был шум от работающего мотора, и я не расслышала, кого награждают. Все меня обступили, поздравляют, а я стою, ничего не понимая. Когда поняла, не поверила. За что же меня-то? На фронт я, можно оказать, попала случайно, ничего особенного не совершила, про­ сто задания, какие мне поручали, выполняла, старалась. Вот и все. Орден мне вручил член Военного Совета фронта генерал Корниец, тот самый усатый и добрый генерал, которому я вместо командующего докладывала в штабе Южного фронта о расположении кавалерийских корпусов Пархоменко и Гречко.