Сибирские огни, 1981, № 8

УНИКАЛЬНЫЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ТРУД 177 («Город желтого дьявола»), публикатор мог бы указать и на дальнейшую сатирическую гротескную разработку этой темы, в част­ ности в романе И. Эренберга «Хулио Ху- ренито». Для историков литературы пред­ ставит особый интерес факт публикации повести А. Сорокина в течение лета 1914 года, буквально накануне второй мировой войны. Конечно, составители тома понимали, что часть их публикаций имеет лишь историко- литературный характер. Современному чи­ тателю не осилить стихов и поэм Бальдау- фа. Фактом истории литературы останутся и многие стихи Лыткина. Что же касается прозы Исакова, в частности, его повести «Голгофа», то она имеет и познавательный, и литературный интерес. Во всяком случае, уже первые тома «Литнаследства» позво­ лили познакомиться с произведениями значительными и с художественной точки зрения (В. Зазубрин, С. Исаков, А. Соро­ кин). Это позволяло надеяться, что подоб­ ные открытия будут и впереди. Два после­ дующих тома подтвердили такие предпо­ ложения. Эти почти шестьдесят печатных листов — одновременно и собрание сочинений (про­ за, поэзия, критика, письма), и монография, складывающаяся из отдельных статей об одном из видных ученых, публицисте и пи­ сателе второй половины XIX века Николае Михайловиче Ядринцеве. Трудно обосно­ вать необходимость издания этих книг луч­ ше, чем это сделано в статьях «Н. М. Яд- ринцев — литературовед и критик» (Ю. По­ стнов), «Проза Н. М. Ядринцева» и «Поэзия Н. М. Ядринцева» (Н. Яновский). Оба автора говорят одновременно о литературной и общественной деятельности Ядринцева — выдающегося собирателя литературных сил Сибири, организатора и редактора газеты «Восточное обозрение» и первого, по су­ ществу, сибирского журнала, выходившего как приложение к этой газете («Литератур­ ный сборник», затем «Сибирский сбор­ ник»). Возвращая читателю несправедливо за­ бытые произведения Ядринцева, сибирские литературоведы не идеализируют взгляды своего героя, объективно показывают и его ограниченность, и ошибки. Но они под­ черкивают, что своей критикой «централи­ зованной власти», вниманием к тяжкой участи народа, обреченного на бесправие, своей личной судьбой (восемь лет тюрьмы и ссылки) он подтверждал близость к рус­ ской революционной демократии шести­ десятых годов. Материалы четвертого тома — художест­ венные и публицистические произведения писателя, которые могли быть выпущены (и, надеюсь, будут еще выпускаться) не только «Литнаследством». Впервые опубли­ кованный в книге фельетон «Петербург в его прелестях» и печатавшийся в журнале «Искра» (1863) фельетон «Козни злонаме­ ренных», наконец повесть «На чужой стог роне», характеризующая нравы поселен­ цев в Сибири (эта повесть связана с книгой Ядринцева «Русская община в тюрьме и ссылке»), подлинные литературные откры- \2 Сибирские огни № ,8 тия без всяких скидок на провинциаль­ ность. Не случайно перу Ядринцева при­ надлежали не только художественные ис­ следования жизни ссыльных, но и первые исследовательские работы о рабочем клас­ се Сибири. Его проза и публицистика сто­ ят в одном ряду с обличительными произ­ ведениями Ф. Решетникова, Н. Наумова, Г. Успенского, Н. Златовратского. Читая пу­ тевые очерки и воспоминания этого свое­ образного художника (тут есть и заметки автобиографического характера), убежда­ ешься, сколь богата талантами сибирская земля и сколь мы еще небрежны, как мы умеем «громко молчать» (Эренбург) о лю­ дях, заслуживших не только признания, но и активной памяти. Я с трудом удержива­ юсь от цитации здесь фельетонов и очер­ ков Н. М. Ядринцева («прекрасно, живо написанной статьей» называл очерк «Пись­ ма с дороги» Г. Успенский), но два отзыва о нем привести необходимо. Первый при­ надлежит В. И. Ленину. В 1918?году, через 24 года после смерти Н. М. Ядринцева, Лен^ін сказал его сыну: «Я высоко ценю деятельность Вашего покойного отца...» Много раньше (1895) М. Горький назвал Николая Михайловича среди людей «цель­ ных, умных и глубоко веровавших в буду­ щее». Это ли не подтверждение полезности, необходимости издания томов, посвящен­ ных сибирскому писателю,и общественно­ му деятелю! Чтобы представить широту интересов Н. Ядринцева, приведу лишь названия не­ которых из его ныне опубликованных в пя­ том томе статей. «Сибирь перед судом русской литературы», «Сибирь на похоро­ нах Тургенева», «Н. В. Гоголь и его област­ ное значение», «Достоевский в Сибири», «Нравы далеких окраин и бойкие романи­ сты», «О Гейне», «Венок .на могилу А. Н. Плещеева». Мысли сибирского критика, высказанные около века назад, и сегодня важны не для одних исследователей литературы. Конеч­ но, мы, как и он, знаем о мировом значе­ нии Гоголя/Но разве не закономерен ас­ пект, интересующий Ядринцева,— о Гоголе как певце русской провинции («Ревизор», «Мертвые души») или родстве писателя с украинской землей, давшей ему «Соро­ чинскую ярмарку» и «Тараса Бульбу». Не только мечта о рождении сибирского Го­ голя двигала пером критика, но и пред­ ставление об исключительной роли писа­ теля как для столиц, отмечающих 50-летие постановки «Ревизора», так и для всей' Рос­ сии, всего народа, и «глухой провинции, о которой Гоголь более всего заботился и где он более всего оказал услуг». Несколько страниц о Щедрине, извест­ нейшем его романе. Им тоже найдется ме­ сто а книгах, посвященных писателю, и, ка­ жется мне, в учебниках литературы. С ка­ кою болью и литературным блеском раскрывается глубокий смысл беспощад­ ной щедринской иронии. Говорили, что Щедрин будто бы не видел в русской ис­ тории «ничего, кроме сплошного тупо­ умия». Ядринцев возражал: «...на самом