Сибирские огни, 1981, № 8

Александр Панков «КАК Я ВСТАНУ ПЕРЕД МИРОМ?» Гуманистические мотивы в русской советской классике Есть у Михаила Светлова стихотворение «В разведке». Оно возвращает нас к дням гражданской войны, воссоздает то тревож­ ное время в образах поэтически неожи. данных и символичных. Два бойца уходят в ночную разведку, над , ними тихо плывет планета Меркурий. «А по-русски как Меркурия зовут?» — спрашивает один боец другого, которым является сам автор-рассказчик. Льется по­ вествование: «Он сурово ждал ответа; и ушла за облака иностранная планета, испу­ гавшись мужика». Все здесь напряженно, многозначительно и загадочно, как в мифе. А потом — «полночь брызнула свинцом», и бойцы повернули было назад, чтобы уйти от опасности, бежать от нее сквозь сырость и тьму. Только товарищ поэта вдруг останав­ ливается: «Он взглянул из-под папахи, он ответил: — Наплевать! Мы не зайцы, чтобы в страхе от охотников бежать. Как я встану перед миром, как он взглянет на меня, как скажу я командиру, что бежал из-под огня?» Образ стал одновременно широк и кон­ кретен. Бойцы поворачивают навстречу врагу, Полночь дышит пулями, смерть в полуночи бредет. И вот «пуля в лоб ему попала, пуля в грудь ему вошла...» Но зато теперь мож­ но, как на Страшном суде, уверенно встать перед миром, смело и честно глянуть и ему, и своему командиру в глаза. Как и всякая истинная поэзия, это стихо­ творение отличается стремительным воз­ растанием смысла. Конкретная повествова­ тельная ситуация на глазах превращается в живой отблеск исторической жизни, эпохи, ее человеческого содержания. При этом сама эпоха освещается неповторимым све­ том, приближается к нам через годы, не только вспоминается, но и остро пережи­ вается в сегодняшнем дне... Первая мировая война, революция, вой­ на гражданская... Советская литература ак­ тивно начиналась в эти годы, вырастала на актуальном историческом материале. По горячим следам событий рождались книги A. Серафимовича, Д. Фурманова, А. Фаде­ ева, В. Иванова, К. Федина, Н. Островского, B. . Вишневского, И. Бабеля, Б. Лавренев М. Булгакова, Л. Сейфулдиной, А. Весело­ го... Начиналось с очерков, рассказов. За­ тем на смену фрагментарному изображе­ нию (книгу «Россия, кровью умытая» А. Ве­ селый так и назвал — «роман-фрагмент») приходили картины романно-эпические, по­ лучившие наиболее полное воплощение в «Тихом Доне» М. Шолохова и в «Хожде­ нии по мукам» А. Толстого. Книги эти прочно вошли в состав русской советской классики. По ним новые поколе­ ния узнают правду истории, открывают для себя минувшее. Но было бы неверно отно­ ситься к литературе, запечатлевшей эпоху революции и гражданской войны, только как к историческому свидетельству. Доку­ ментальный элемент занял в ней важное место, однако художественная долговеч­ ность русской советской классики опреде­ ляется в конечном счете глубиной духов­ ной проблематики, полнотой и интенсив­ ностью постижения жизни, ее социального и человеческого опыта. Характер эпохи, ее событийной первоос­ новы наложил, бесспорно, неизгладимую печать на русскую советскую литературу тех лет. Это была эпоха невиданного соци­ ального разлома, который осознавался людьми как конфликт «нового» социалис­ тического мира с миром «старым». Массо