Сибирские огни, 1981, № 8

МЕСЯЦ ОСЕННЕГО ГОНА МОРАЛОВ. ИЛИ - 157 ства...» Только Россия могла спасти поги­ бающий народ от полного уничтожения. К ней обратились двенадцать зайсанов — алтайских родов. И она пришла к ним на помощь: в 1756 году Горный Алтай доб- ровольно вошел в состав Российского го­ сударства. Как и все города автономной области, Горно-Алтайск молод — ему чуть больше пятидесяти. Сюда впервые и приехал Брон- той Бедюров, чтобы учиться. «Вольному сыну алтайских гор сначала город не по­ нравился,— пишет Лазарь Кокышев. — Здесь ему показалось тесно и душно. По ночам на пружинистой койке школы-ин­ терната молодому поэту не спалось. Ему слышался шум вековых кедров на Терек- тинском хребте, перед глазами сидели па­ стухи у вечернего костра и, затаив дыха­ ние, слушали народного сказителя, поюще­ го о бессмертных богатырях...» Хоть и кра­ сиво сказано, но так, по сути дела, и было. С трудом принимал город Бронтоя Бедю- рова, с трудом и сам он в нем обживался. Но время шло. Постепенно стали склады­ ваться стихи. С 1965 года Бедюров — по­ стоянный автор местных газет и литера­ турных сборников. Окончив областную на­ циональную среднюю школу, он работал диктором областного радио, обнаружив незаурядные способности чтеца. Через два года, как мы помним, он уехал в Москву. Настало время осмысленья И узнавания себя. Ясней понятья: поколенье. Народ и Родина. Судьба. Перевод А. Медведева. Бронтой Бедюров принадлежит к моло­ дому поколению алтайских писателей и выделяется в нем своей оригинальностью и талантом. Мы не случайно упомянули о его способностях как чтеца. Талант его во­ обще многогранен. Я уверен, что из ны­ нешнего аспиранта-востоковеда выйдет в скором будущем интересный ученый. Бронтой играет на народных музыкальных инструментах, занимается проблемами ис­ кусствоведения. В чем-то такая разносто­ ронность близка универсальному дару Павла Кучи яка, о котором а народе гово­ рили: «Возьмет ружье — охотник, топшур возьмет — кайчи, песню запоет — кожон- чи, перо возьмет — писатель, парик наде­ нет — артист». И все почему? Первые писатели своих народов были к тому же первыми строителями национальной куль­ туры. Павел Кучияк, Гамзат Цадаса, Хоца Намсараев, Габдулла Тукай... А вспом­ ним Ломоносова: и химик, и поэт, и ху­ дожник, и архитектор. Позднее роль национального поэта «во­ шла» а свои берега, и уже трудно найти среди них, сыновей разных народов, про­ фессионалов, которые бы совмещали мно­ гие специальности. И вот теперь — осо­ бенно из молодого поколения — выдви­ гаются уже не строители, а осмысливатели судьбы и истории своего народа, пропа­ гандисты того лучшего, что принес он из глубины веков. Естественно, что творчество таких любознательных и ищущих молодых талантов испытывает, с одной стороны, не­ малое влияние фольклора, а с другой — воздействие развитых, великих культур, ко­ торые они прекрасно знают. Имя Бронтоя Бедюрова, как представителя этой «волны», по праву занимает одно из первых мест. Мы сидим в его «аиле», обыкновенной блочной квартире в Горно-Алтайске. Си­ дим, как и положено, на коврах и шкурах. 8 пиалах — горячий чай с талканом (мукой из поджаренного ячменя, с маслом и солью), дымится арака — напиток, приго­ товленный из кислого молока, возвышает­ ся горка круглых лепешек (оказывается, это древний .хлеб кочевников), пробуем копченый сыр-курут. И вдруг разом стол, или здесь лучше сказать, ковер затихает. Поет молодой кайчи — друг Бронтоя. Вос­ пользуюсь здесь опять-таки цитатой из Павла Кучияка, ибо никто лучше его не смог рассказать о пении кайчи: «Звук струны, свитой из конского волоса, так не­ жен, что кажется, будто снег вокруг кост­ ра от этого струнного звука тает. И вот начинается горловая песня — кай. Эта песня еще только тихо-тихо течет. Слуша­ телям думается, что где-то далеко-далеко шершень летит или, может быть, это май­ ский жук. Этот неведомый тайный звук становится все ближе и ближе. И вдруг все понимают — это поет тот, кто взял в руки топшур. Все ожидают, когда же начнется сказание. Просят, умоляют певца воспеть подвиги богатырей. Кайчи про­ тяжно кашляет, и внезапно после паузы польются слова, будто через плотину про­ зрачная горная река потечет». Подтверж­ даю, что именно так и было, правда, за одним исключением, вернер, за двумя: кайчи пел не семь ночей подряд, как по­ ложено, а лишь полчаса, так сказать, за­ певку древнего эпического сказания, и вокруг нас простирались не снежные гор­ ные вершины, а многоэтажные дома но­ вого Горно-Алтайска. Я попросил Бронтоя перевести хотя бы смысл песни. Вот о чем пел сказитель: Испить водицы, которой косуля не пила. Увидеть землю, которую мать не видела Испить водицы, которую марал не пил • Увидеть землю, которую отец не видел То есть кайчи иносказательно благода­ рил за новые знакомства, за рассказы о неведомых землях. Эта песня, как бы мы сказали, о человеческой любознательно­ сти, о вечном узнавании нового и о т к р ы ­ тии непознанного: Кони знакомятся со ржанием. Народы знакомятся с беседы. А наутро путь наш лежал дальше — в Онгудай. Промелькнули окрестности Горно- Алтайска, машина вырвалась к Манжеро- ку (знаменитому месту встречи советской и монгольской молодежи). По одну сто­ рону Чуйского тракта бесшумно несла свои бирюзовые воды Катунь, по дру­ гую— стояли стеной сосновые леса Шо­ фер наш пел известную и ставшую давно народной песню о шофере Снегиреве, на