Сибирские огни, 1981, № 8

156 ВАДИМ ДЕМЕНТЬЕВ других народов, чтобы по первым же строкам подстрочников угадать: да, та­ лант, настоящий и сильный. Жаль, что на­ ша критика почти ничего не сказала об этой благородной работе Ярослава Смеля­ кова, не проанализировала его переводы, а главное, не уделила внимание его «пер­ вопроходческой» роли в развитии брат­ ских литератур страны. Стихи Бронтоя Бедюрова были переве­ дены отлично. Более того, мне кажется, что Ярослав Смеляков первым уловил особенности стиля, формы и содержания его поэзии. И это тут же заметили. Ал. Ми­ хайлов писал в «Литературной газете»: «Что-то давно я не читал стихов, где бы с такой, если хотите, наивной непосредст­ венностью выражен был взгляд поэта на свое ближайшее окружение, на матери­ альный, близкий ему мир... Представляю себе, как юный сказитель, импровизатор, удобно и основательно расположившись в кругу слушателей, начинает свой «сказ» о жизни и ведет его обстоятельно, не упу­ ская выразительных подробностей и имея в виду главное. И наивность этого повест­ вования внешняя, кажущаяся, потому что, повторяю, за подробностями быта (харак­ терная особенность устно-поэтической культуры народов Востока) не теряется ощущение значительности темы. Бронтой Бедюров идет от устного сказа». Мнение критика дополнила прекрасная заметка Лазаря Кокышева, предпосланная первой публикации Бронтоя Бедюрова. Выделим из нее те слова, которые отно­ сились к тому времени: «Он очень мо­ лод — ему всего двадцать лет. Все ему ин­ тересно, до всего есть дело. Ему доста­ лось в наследство завидное национальное качество своего народа — он добрый». «Добрый»,— так мы можем сказать и о самом Лазаре Кокышеве, одном из луч­ ших алтайских поэтов, к сожалению, рано ушедшим из жизни. Но не только добро­ той было продиктовано его предисловие. Еще и стремлением с гордостью показать всем, что поэзия Горного Алтая становится «сильнее и ярче». Честь и хвала таким мастерам, которые не жалеют сил для поддержки молодых талантливых земляков! Вспомню еще толь­ ко, как в том же журнале Кайсын Кулиев писал умные, сердечные строки, представ­ ляя стихи ногайской поэтессы Кадрии. Но вернемся к первой публикации Брон­ тоя Бедюрова. Открывалась небольшая подборка стихотворением «Первые рус­ ские слова» (они для поэта, действительно, стали первыми): У меня теперь огромный запас слов. Но я не забываю два своих первых русских слова — «здравствуй» и «хорошо». Ведь в этих словах так много самого главного — тепла и доброты. Автор ведет рассказ об отце, парторге колхоза, о старике Бушалдае, произнесшим те самые «первые русские слова», кото­ рые запомнились мальчугану, о послевоен­ ном времени, когда «утром холод из две­ ри добирался до меня и шарил «за пазу­ хой». Словом, это действительно был «сказ», необычный и нестилизованный. За годы учебы в Литературном институ­ те поэт выпустил два сборника стихов на родном языке (не считая стихов, вошед­ ших в общую антологию «Поэты Горного Алтая», изданную в Новосибирске), высту­ пал с подборками в московских газетах и журналах. Диплом он защитил на «отлич­ но». Можно было возвращаться в Горно-Ал­ тайск. Отправимся и мы с ним, ибо эта пя­ тичасовая дорога от Москвы до его роди­ ны — наше первое путешествие: Даі Пора мне, пора мне к любимой своей возвратиться С незнакомым цветком и напевом чужой стороны. Время машет крылом. Стало сердце мое торопиться. Словно чуткая птица, очнувшись от ветра весны. Перевод А. Медведева. У Бронтоя Бедюрова есть одно стихотво­ рение, которое носит название «Баллада об алтайской поговорке». Свое повество­ вание автор начинает издалека: В ту пору лихие майманы и мужественные иркиты в широкое лоно России по собственной воле влились. Перевод Я. Козловского. В те времена, о которых ведет речь по­ эт, и сложилась поговорка, что придет, мол, срок, когда от Алтая до Москвы мож­ но будет добраться в промежуток от дой­ ки до дойки коровы. Это сказание, конеч­ но, дышало былинной фантазией — уж не вспомнился ли кайчи, который распевал его, царь-птица Каан-Кереде, дробившая взмахами своих крыльев скалы, поднимав­ шая и опускавшая волны на море? Но по­ говорка осталась. ...Летчик уверенным движением откры­ вает дверцу, и в самолет врывается густой горный воздух. С непривычки даже кру­ жится голова — столько в нем, воздушном нектаре, запахов трав, свежести утренних зорь,' кедровой крепости. А вокруг — пред- гория, чуть синеющие на горизонте. Гор­ ный Алтай!.. Алтайцы, кочевой народ, только при Со­ ветской власти перешли к оседлому обра­ зу жизни. Многое повидала эта благодат­ ная земля. Через долины Алтая прошли гунны, тюркские племена, уйгуры, енисей­ ские кыргызы, каракитаи, монголы, джун­ гары. Прошли и оставили только один след — курганы-могильники. А рядом с ними дымились скотоводческие аилы-юрты коренных жителей здешних мест — алтай­ цев, Многое испытала эта благодатная земля. Опустошительные войны между Китаем и последней кочевой державой Джунгарией, в состав которой входил в XVIII веке Горный Алтай, нанесли тяжелые раны ма­ ленькому народу и его хозяйству. «Эх, Джунгария,— с болью восклицает поэт.— Джунгар-и-я... Душно. Гарь. И грозят извер- жемьем опять муравейники Ханьского цар