Сибирские огни, 1981, № 8

ДЕРЖИСЬ, СЕСТРЕНКА! II — Да куда ей, дохлой такой, ц летчики лезть! От удара током еще не совсем оправилась,—высказалась Тося Островская. Эх, Тося, Тося, а еще задушевная подружка, с которой й спали, можно сказать, вместе, и работали в одной бригаде, и на рабфаке учи­ лись. Даже платья и кофточки у нас были «взаимозаменяемые» —одна вещь на двоих. У Тоси была мечта стать врачом, к которой она стреми­ лась, а я еще не решила, кем быть, и на этой почве у нас были споры. Забегая вперед, скажу, что Антонина Сергеевна Островская стала вра­ чом. Всю войну была на фронте хирургом. После войны живет и работа­ ет в Подмосковье. А тогда она очень хотела, чтобы и я шла с ней вместе в медицинский. - — Она жилистая, выдюжит, пусть поступает,—заключил бригадир. Рекомендацию и характеристику я получила. Теперь надо было про­ ходить медкомиссию, да и не одну, а целых две. Сомнений было много, да и пугали друг друга какими-то лабирин­ тами и ямами, придуманными якобы врачами для тех, кто хотел летать. Но, к моему удовольствию, ничего такого не случилось, а были обыкно­ венные врачи, в обыкновенных кабинетах. Обслушали и обстукали нас, повертели на специальном кресле и, если не было никаких отклонений, писали —годен. Правда, на вторую гарнизонную комиссию нас из груп­ пы в двадцать человек пришло двенадцать. Для меня все обошлось бла­ гополучно. Все врачи, у которых я была на приеме, написали одно чудес­ ное слово—здорова. Наконец собраны документы, и я их несу в аэроклуб. И опять много разговоров и страстей, теперь уже вокруг мандатной комиссии. Якобы не приняли парнишку,' ударника Метростроя, комсо- мольца-добровольца, лишь за то, что у него отец в деревне едйноличник. Кому-то’посоветовали подрасти, кому-то предложили решить уравнение с двумя неизвестными, а он, бедняга, не сумел. Отработав в шахте ночную смену, помылась в душе, переоделась, позавтракала в шахтной столовой и направилась на приемную комиссию в Яковлевский переулок, в бывшую церковь, перестроенную под классы и кабинеты аэроклуба. Долго меня не вызывали, и я заснула, сидя на де­ ревянном диване в углу. Но стоило услышать свою фамилию, вскочила и, не оправившись ото сна, влетела в кабинет. Надо было войти по-военно­ му и доложить по всём правилам, а я только и сказала: — Это я, Аня Егорова, с двадцать первой шахты. Все сидящие за большим столом дружно засмеялись. Вопросов было много: кто родители, чем занимались дед с бабкой по линии отца и по линии матери, о братьях, сестрах, о работе и комсо­ мольских поручениях, по международному положению и географии. — Определите долготу и широту города Москвы,—попросил меня кто-то из комиссии. Я подошла к карте, долго водила пальцем вверх по меридиану и вправо по параллели и наконец объявила. Но почему все смеются? Оказывается, я перепутала долготу с широтой. Тут же при мне ста­ ли решать вопрос, куда меня принять, в летную или планерную секции. Решили в планерную. —- В планерной тоже будете летать, только без мотора. Вот чудеса, думаю я... и что такое планер?.. — Освоите планер, понравится, переведем в летную. Я немножко загрустила, но что поделаешь, в планерную так в пла­ нерную, лишь бы научиться летать. Всю зиму мы занимались теорией. Ранней весной стали ездить в село Коломенское на практику, туда, где когда-то холоп Никитка, соору-