Сибирские огни, 1981, № 7

«П УСТЬ Н Е ПОКИН ЕТ ДУШ А ...» 75 в привычку копытить землю. Твердые комья взлетали над рогами и падали вниз на лоснящиеся шеи. Волы с мощными шейными мускулами выходили победителями в са­ мых жестоких бычьих боях. Никто не знал, отчего волы брели сюда. Их пригоняли, восседая на мохнатых лошадках, владельцы небольших стад, хранители тайны. Где волы роют землю — месторождение плавикового шпата (по-монгольски — жонш}. Ара­ ты приезжали на двуколках, грузили руду и гнали лошадей к монастырям. Там изум­ ленно наблюдали, как ламы измельчали жонш в медной ступе, добавляли в смесь дру­ гие порошки и клеющую массу, расфасовывали в бумажные пакетики, исцелявшие больных. В 1953 году в лагерь геологов пришел старый арат Санжа, снял с лошади тяже­ лую суму и высыпал на стол зеленоватые камни. «Здесь близко жонш. Я его нашел. Могу показать!» — «Сколько километров?» — загорелись глаза у геологов. «На хоро­ шей лошади часа три». Старик не захотел садиться в машину геологов, поскакал в го­ ры, а по его следу тарахтел экспедиционный «газик». Так был открыт горнодобы­ вающий район, выдвинувший Монголию в число крупных экспортеров плавиково­ го шпата. Старик получил большую премию, о нем писали, печатали фотографии. Рабочие перенесли его юрту к руднику. Новый рудник назвали Санжагийн, что по-русски озна­ чает «Рудник Санжи», или «имени Санжи». Руду вывозили на черной лошади Хар-Морь, привыкшей к полутьме штрека. Хар-Морь сама, без понукания, тащила груженую ва­ гонетку, а на дневной поверхности, жмуря глаза от яркого света, поворачивала обрат­ но под землю. Несколько десятков горняков грузили лопатами руду в вагонетки. Было сыро и холодно, болели непривычные к лопатам руки, не всех отпустил еще страх. Санжа чуть свет был в седле, объезжал рудник, поглядывал и покрикивал, если было не по душе. Рабочие не обижались, принимали его чудачества, не подозревая, что происходит со стариком. Он гнал лошадь к конторе, шел к начальнику рудника, требовал проценты от руды; врывался в рудничный магазин; «Это мой магазин! Мои дома! Я дал вам работу!» Люди посмеивались, а когда надоело, на рабочем собрании предложили переименовать рудник. Так возник Бэрх, что в переводе означает «тяже­ лый». Старик смертельно обиделся и исчез. Никто не знает, как сложилась судьба Санжи. А меня тронула эта история, жалко стало старика. Фигура, если подумать, трагическая. Он жил, когда Монголия начала было вовлекаться в орбиту мирового ка­ питалистического рынка. Уже давали знать о себе монгольские торговцы, ростовщи­ ки, панзачины, как называли перекупщиков. Все они, поощряемые иностранными фир­ мами (последняя германская продержалась в Улан-Баторе до 1939 года), были носи­ телями частно-предпринимательской психологии. Пойди Монголия по капиталистиче­ скому пути, старик Санжа, может быть, и нажил бы состояние, ходил бы в дорогих шелках, доставал бы резную нефритовую табакерку, привезенную пекинскими купца­ ми. Хотя вряд ли при своей неграмотности и отсутствии хватки он устоял бы в конку­ рентной борьбе. Скорее, промотал бы первое накопление и в конце концов пополнил бы ряды бродяг, скитавшихся по степи. Трагедия старика в том, что с психологией прежней формации он шагнул в формацию новую, им непонятую, и стал в ней странен, как пришелец с того света. Хозяева Бэрха — потомственные рабочие. Нахлобучив фибролитовые каски, перекинув через плечо карбидные лампы, они с грохотом несутся в железной клети под землю. Хлюпают резиновыми сапогами по штреку, прижимаются к скале, пропуская вагонетки с зеленоватой рудой. Всю смену я ходил за проходчиком, выбранным мною по той причине, что сам он и его жена (телефонистка на руднике) выросли в рабочих семьях, их отцы были шоферами. Проходчик приехал на рудник Бэрх в 60-е годы, когда о старике Санже остались одни легенды, а черную Хар-Морь держали под навесом, как реликвию поселковой истории. И когда проходчик в первый раз спустился в громыхающей кабине под зем­ лю, в тусклый свет карбидной лампы, к рабочим с перфораторами в руках, в мир по­ грузочных машин, заполнявших рудою вагонетки, ему не нужно было адаптироваться к условиям шахты. Он вернулся из Кузбасса, проходил практику на шахтах Советского Союза, его обучали на новейших системах, потому не пришлось затрачивать много времени на переход от менее сложных механизмов к более сложным.