Сибирские огни, 1981, № 7

«П УС Т Ь Н Е П О КИ Н ЕТ Д УШ А ...» 69 согреется и одежда просохнет. И я снова поражен был не столько взаимным понима­ нием табуна и всадника, сколько синхронностью их поступков, общностью законов, управляющих ходом вещей. Может быть, думал я, в степи скоро все переменится, неузнаваемой станет земля с ее фермами, пашнями, городами, появятся новые технологии и много больше вся­ ких машин. Но что бы ни надвинулось на эти места, веки вечные, пока есть степной на­ род, с ним рядом будет спутник его истории, символ нации, изображенный в центре герба Монгольской Народной Республики,— мускулистый конь. Разговор с космонавтом Летом 1925 года на зеленом поле под Ургой с грохотом и треском, оставляя за собой дымные хвосты, приземлились аэропланы с обтянутыми полотном фанерными крыльями. Пропеллеры покружились еще немного и замерли. Из узких кабин спрыг­ нули участники перелета СССР — Китай, организованного в поддержку освободитель­ ной борьбы народов Востока. Монгольские руководители повезли одетых в кожаные куртки и шлемы авиаторов в Дом правительства. Среди участников перелета была корреспондентка «Известий» Зинаида Рихтер, неутомимая путешественница, описав­ шая этот перелет в книжке «7000 километров по воздуху». «Премьер-министр Цэрэндорж, в халате, с косой, со старческим морщинистым лицом, стоял посреди зальца, окруженный министрами, а мы по очереди -подходили к нему. Полпред тов. Васильев представлял нас. Потом все перешли в соседнюю ком­ нату, в кабинет премьера. И тут обстановка более чем скромная. На стене, рядом с портретом Ленина, портрет Богдо-гегена и группы каких-то монголок. «А это кто?» — «Жены Богдо-гегена.» — «Да разве у святых бывают жены?» — «По закону не полагает­ ся, но у Богдо их было несколько.». Сидевший рядом со мной Дадиани, ургинский корреспондент РОСТа, называл мне министров и давал их краткие характеристики. Цэрэндорж, премьер, из бывших крепостных, крупный государственный ум, самый работоспособный человек в Мон­ голии. Старик и на меня произвел особое впечатление. У него чрезвычайно вырази­ тельное лицо и «говорящие» морщины. Он слушает, как будто дремля, рассеянно по­ вторяет «да, да», но вдруг встрепенется, заулыбается и остро пронижет собеседника взглядом. Дадиани продолжал: «Тот, у окна, во френче, молодой Чойбалсан, главком... А вот тот, в халате, Цецѳнхан, министр внутренних дел, бывший владетельный князь, прямой потомок Чингисхана. После революции он по собственному желанию отказался от звания, чинов, имений. Недавно снял косу...» На банкете Цэрэндорж поднял бокал: — Мы люди земли и до сих пор ползали по земле. У нас ограниченные земные интересы. Но вот люди стали летать. Мы стали летать... Я — стар, а вы молоды, у вас у всех такие энергичные загорелые лица. Я верю в вас, красные летчики. Я стар, но, видя вашу отвагу, мои глаза начинают блестеть, а желания разгораются. Я уже вижу в мечтах воздушную дорогу, которая должна приблизить Монголию к СССР, и плыву­ щие по воздуху караваны самолетов». Старенькая книжица воспоминаний лежала у меня на коленях, когда самолет АН-24 монгольской авиакомпании МИАТ взмыл над Улан-Батором и взял курс на Ир­ кутск. Внизу остались 16-этажные здания столицы, театры, площади, вычислительный центр, слоновье ухо «Орбиты», под нами плыли опоры линий электропередач, молодые города, железнодорожные вокзалы, электростанции, угольные шахты, шоссе в степи. Миловидная бортпроводница объявляет на монгольском и русском, на какой высоте и с какой скоростью летим. Прозорлив оказался старый премьер. Через год после его предсказания Советский Союз подарил народной Монголии два аэроплана. Перелетев из Верхнеудинска (Улан-Удэ) в Улан-Батор, они положили начало монгольскому возду­ хоплаванию. Сейчас национальная авиация патрулирует над лесами и степями, ведет химическую обработку посевов, перевозит людей, почту, грузы. МИАТ поддерживает связи с авиакомпаниями более тридцати стран.