Сибирские огни, 1981, № 7

«П УС ТЬ Н Е ПО КИ Н ЕТ Д УШ А ...» 61 Начиная с XIII века в сознание человечества, многих его поколений, говорящих на разных языках, в противоположных концах света вошло представление о монголах, как о людях воинственных. Вот ведь как'сумели Чингисхановы всадники на многие столетия вперед создать репутацию о народе, который между тем семь последних веков не участвовал ни в одной войне. Монгольские песни не знают наступательных маршевых ритмов, даже в национальной одежде, когда другие народы носят на боку оружие, монголы подвязывают кошелек с огнивом, мешочек с табакеркой, чашку для чая, две палочки и узкий ножик — резать мясо в юрте, попавшейся на пути. Если не считать народных восстаний и революционных боев 1921 года, когда освобождали Маймачен (Кяхту) и Ургу (Улан-Батор), окажется, что со времен средневековья события на Халхин-Голе были для монголов первым крупным военным конфликтом. Со стариком Хорло, бывшим сержантом, командиром 76-миллиметровой пушки, мы встретились в его юрте на окраине поселка Бэрх. Упираясь жилистыми руками в широко расставленные колени, старик смотрел на меня слезящимися глазами, до­ пытываясь, не встречал ли я в Советском Союзе лейтенанта Матеева А. А., инструк­ тора их батареи на халхин-гольской войне. Он особо упирал на это «А. А.», видимо, надеясь, что такая подробность разбудит мою память. Орудийный расчет попал в окружение. С монгольскими артиллеристами оказался Матеев, то есть лейтенант Мятав, как его называли тогда. Трое суток батарея отстре­ ливалась, а японцы окопались ближе километра, приближались до четырехсот, до трех­ сот шагов. Палило солнце, не было пищи и воды, солдаты обессилели. Матеев прика­ зал рыть лопатами песок и ложиться, чтобы грудь касалась прохлады. У солдат кру­ жилась голова, они сгребали песок, пошатываясь на коленях. На четвертый день части Красной Армии на этом участке пошли врукопашную. Матеев поднял в бой монголь­ ских артиллеристов. Они прорвали окружение, и, когда все уже было позади, когда вокруг сгрудились советские бойцы, протягивая фляги с водою, артиллеристы плака­ ли, и с ними плакал лейтенант Мятав... Я ничем не могу помочь старому артиллеристу, а он умоляюще смотрит в мои глаза, снова повторяя сведения, которые хранила его память. Кажется, лейтенант Мятав родом с Урала, кончил в Москве военное училище, всегда улыбается. И очень добрый человек. На батарее был молодой солдат Содномжамц, однажды он слабо закрепил или забыл закрепить станину, при выстреле пушку откинуло в сторону, только случай- н°сть спасла от гибели расчет. Солдата хотели предать военно-полевому суду, но всту­ пился лейтенант Мятав. Поторопился, говорит, солдат, больше с ним такого не будет. И солдат храбро воевал до конца, называя русского инструктора, почти ровесника (всем им было чуть больше двадцати), «эцэг», что значит — отец. Не знаю, как сложилась судьба офицера Советской Армии Матеева А. А., все же впереди была еще большая война, но если он уцелел, если все-таки жив и здоров, то пусть знает, как благодарно помнит о нем Халхин-Гол. ...Лейтенант Дуншиг оседлал коня, я последовал его примеру, мы стали спускать­ ся к реке, погоняя коней ташуром. В месте переправы Халхин-Гол неглубок, но приш­ лось приподнимать ноги со стременами. Мне дали старого коня — из меня какой всад­ ник?— он долго брел в воде, поддаваясь течению, в то время как командирский же­ ребец уже отфыркивался на берегу. Мы двинулись вдоль пограничной полосы. На этом участке на китайской стороне загорелась трава, огонь перекинулся на монгольскую землю. К месту пожара с обеих сторон прискакали пограничники — монголы и китай­ цы. Офицеры откозыряли друг другу и принялись тушить огонь. Когда работа была завершена, пограничники молча отошли на исходные рубежи. «Других происшествий не было,— лейтенант Дуншиг поглядывает на вспаханную полосу,— охраняем грани­ цу надежно». Здесь пограничники в 1939 году первыми приняли бой на Халхин-Голе. От участников того сражения слышишь много воспоминаний, мне запомнилась такая подробность. Кроме начальника заставы Тумурбутора (сейчас он Герой МНР), все тридцать два новобранца-пограничника были, как сказал один из них, на сто про­ центов неграмотные. Известно: в 1933 году в школах Монголии обучалось менее трех процентов детей от восьми до семнадцати лет. За несколько часов До войны молодые пограничники сидели на траве перед землянкой у большой доски, смазанной сажей,