Сибирские огни, 1981, № 7

56 Л ЕО Н И Д Ш И Н К А Р Е В крывают кровати, где среди подушек играют дети, а ночью плотно укрывают от чьих бы то ни было глаз отведенные родителям узкие пространства юрты. В прежние времена кочевники в этом отношении не отличались особой дели­ катностью. Дети рано узнавали родительские тайны, воспринимали их с той же естест­ венностью, с какою наблюдали открытую им во всех откровенностях жизнь стада. По материалам научно-исследовательской экспедиции Наркомздрава РСФСР, опублико­ ванным в Журнале «Современная Монголия» (№ 2, 1935 г.), в начале 30-х годов два­ дцать процентов детей в возрасте до тринадцати лет и восемьдесят процентов до шестнадцати лет, подражая взрослым, вели интимную жизнь, у многих находили дур­ ные болезни. Монголам предстояло разрушить в своей психике древние бессознатель­ ные пласты, восходящие к первобытным кочевникам, и, может быть, самым трудным, что они взяли за последний полувек у современной цивилизации, были принятые в обществе условности, в том числе повышенная стыдливость перед детьми. Сухэ-Батор засобирался на работу. — Баяртаай! — пожимал он руку, прощаясь, — До свидания,— отвечал я.— БаяртаайІ Хандсурэн вышла проводить мужа до калитки. Дети возились на кошме, пере­ говариваясь шепотом, и только в играх, позабыв, что в юрте гость, кто-нибудь подавал голос, но тут же осекался под укоряющим взглядом Мягмардоржа. Мне ни разу не приходилось видеть, странствуя в степи, чтобы в присутствии чужого человека роди­ телям пришлось бы одергивать детей. Даже когда в юрте их восемь-десять, их не слышно. Уставятся на гостя раскосыми глазенками или занимаются своими делами, стараясь ничем не привлекать внимания к себе. — Юрта располагает к покою,— сказал я вернувшейся Хандсурэн.— Повышен­ ный голос был бы тут неуместен. Хандсурэн улыбнулась: — Мы с Сухэ-Батором ссоримся: из-за работы, хозяйства, воспитания детей. Но он быстро отходит. — Вы с ним похожи, как брат и сестра,— сказал я, — Когда родился первый ребенок, мы сидели рядом на скамейке и плакали от счастья, тогда были как брат и сестра... Семью Сухэ-Батора И Хандсурэн уже нельзя считать кочевой, но и преждевре­ менно было бы числить ее в оседлых. Восемь месяцев, с октября до июня, пока не пойдет в рост свежая степная трава, их юрта стоит .на месте, в большом рабочем по­ селке, окруженная школой, магазином, клубом, медпунктом, узлом связи. Ритмы по­ селковой жизни им привычны, удобства принимаются как разумеющиеся, общение с людьми стало потребностью. Им уже трудно было бы представить свою жизнь в степном уединении. Но чуть запахнет весной, потянет простором, в них пробуждает­ ся кочевничья кровь, разносит по телу томление, жажду передвиженья, семья как будто праздника ждет. В первые дни июня доярки запрут мебель в амбарах, разберут юрты, возьмут с собой кровати, кухонную утварь, все погрузят на машины и переедут в летний лагерь, километров за двадцать от поселка, в живописную местность с ре­ кой, лесом, ягодами. Туда же прибудут на грузовиках коровы, доильные Аппараты, вакуумные установки, электродизель. Тридцать пять — сорок юрт расположатся на зе- . леной поляне буквой «п», образуя прямоугольную площадку, любимый всеми обще­ ственный центр, где будут степные торжества со скачками и национальной борьбой, под возгласы гарцующих аратов из соседних урочищ. Стар и мал выходит из юрт на площадку: хорошо, весело! Дети весь день на свежем воздухе. Мужья, работающие в поселке, гоняют туда-сюда на мотоциклах или на конях. Они будут жить, как предки, три раза меняя стойбище, передвигаясь на пять — десять километров. Тянет ли их обратно в поселок, к оседлой жизни? — Осенью детям в школу пора. Коровам на ферму. Начинаются холода, трудно становится в степи, лучше вернуться в поселок,— говорила мне Хандсурэн.— Но это не навсегда, только на восемь месяцев... Наверно, возникнут другие варианты постепенного отхода от кочевья, неизбежно придет срок, когда семья Сухэ-Батора и Хандсурэн вообще перестанет снимать с ме­ ста и передвигать юрту, взамен юрты им вручат ключи от квартиры, они оба будут