Сибирские огни, 1981, № 7

Л ЕО Н И Д Ш И Н К А Р Е В 48 ' нии, хотя я в точности знал, что его отец из шабинаров, крепостных степняков, припи­ санных к крупному священнослужителю. К оранжевому кушаку, опоясавшему старый черный халат, привязан сбоку кожаный мешочек с чашкой. Следуя приглашению хо­ зяина, Бата опустился на низкий табурет. На столике стояли чистые чашки, но гость по кочевничьей привычке достал из мешочка собственную чашку и протянул на вытя­ нутых руках хозяйке, наклонившей медный чайник. Скосив глаза на струю, он терпе­ ливо ждал, пока чашка будет полной до краев. — Жирны ли жеребята? — спрашивает Бата. — Да сбудутся твои пожелания,— кротко отвечает хозяин юрты Наванданзан. — Крепки ли мышцы у телят? — Бата тянет уже пустую чашку навстречу чайнику. — Да сбудутся твои благие пожелания! — благодарит Наванданзан. Бата — хороший хозяин, я встречал его пятиханную юрту, обтянутую веревкой, им самим сплетенной из конского волоса, сидел на мягкой узорчатой кошме, им свалян­ ной, видел за прочной изгородью его упитанных крупных овец. Когда усиливается ве- тер, он подтягивает на юрте пояса, подвешивает камень, чтобы порывом ветра не со­ рвало войлочную крышу, ловко стреноживает коней и приглушает в печи огонь, де­ лает все это, не задумываясь и не ошибаясь. Не возьмусь утверждать, что Бата равнодушен к объединенческим делам, но сво­ ими они ему не стали, некая созерцательность, даже отрешенность, в которой упре­ кают аратов, за ним наблюдалась, едва интересы выходили за пределы его собствен­ ного хозяйства. Он не погонит объединенческое стадо на новое место, пока не при­ шлют транспорт и не помогут собраться. Его собственному скоту травы и здесь хва­ тает. Когда из сомонного центра приезжает начальство, Бата послушен и безропотен, сделает все, что ему скажут, даже если с усмешкой подумает, что его заставляют делать глупость. Он за это не отвечает. Велели — сделает, привезут — возьмет, погру­ зят — переедет. Любимые его поговорки: «Настоящий монгол не торопится» и «Куда спешить, дней в году много». Наванданзан живей, восприимчивей к меняющимся ситуациям. На собрании про­ сит слова, дорожит общественным вниманием и радуется грамотам, которыми отме­ чена его повышенная старательность. Двадцать лет он собирает и подклеивает в аль­ бом пригласительные билеты по случаю событий в сомонной жизни, показывает го­ стям как награды. Наванданзан стал чемпионом сомона по настригу шерсти, ему привезли трехугольный флажок на деревянной ножке, он внес флажок в юрту на вы­ тянутых руках и поставил на комоде, перед стеклянной рамой с фотографиями, рядом с оставшимся от прадеда бронзовым Буддой, уже лет двести наблюдающим за исто­ рией этой семьи. Между прочим, здесь пошла мода писать «Историю славы семьи». Многие отмахнулись от затеи, а Наванданзан отнесся к делу серьезно и в утренний час склоняется над тетрадью в клеточку. Пишет про деда, который в отряде Сухэ-Ба- тора освобождал Ургу, про отца, воевавшего на Халхин-Голе... Наванданзан щуплый, узколицый, с тонкими губами, полураскрытыми в винова­ той улыбке. Внимает чужим речам, не отводя глаз, как будто ожидает откровения, готовый тотчас отозваться. Я бывал у Наванданзана зимой, когда он пас отару на юж­ ных склонах гор, направлял овец к прогалинам, выбирал места, где под снегом со­ хранились стебли полыни, овсяницы, пырея, ковыля. Если утром холодные ветры, он не проявит суеты, спокойно дождется, пока поднимется солнце и поутихнет ветер, тогда и погонит отару на пастбище, зорко следя, чтобы ни одна овца не отбилась. Иногда он круто поворачивал овец в сторону, мне непонятны были его решения, во­ круг стелилась степь с прошлогодней травой, и когда я спрашивал, подъехав к нему, зачем мы подались в сторону, он показывал на овец: «Ветер!» Холодный ветер вздувал на овцах шерсть, и чабан гнал овец по ветру, чтобы шерсть не вздымалась, а согревала спину и бока. Время от времени Наванданзан наклонялся, удерживаясь в стременах, срывал траву, надкусывал, проверяя, нет ли в заиндевевших стебельках замерзшей воды. От студеной воды на зубах овец могут возникнуть ранки. Обычно рядом с ко­ нем Наванданзана, не отставая, как собачонка, плетется белая овца с серьгой в правом ухе. Это овца из его личного стада, временами он шутил с овцой, и овца в ответ пре­ данно блеяла.