Сибирские огни, 1981, № 7

П УСТЬ Н Е П О КИ Н ЕТ Д УШ А ...» 41 Дорога укачивает, хочется вздремнуть, но я отгоняю сонливость напряженным прищуром глаз: внезапно прищурю и тут же отпущу, и еще взбадриваю себя ожида­ нием, не явится ли в пустыне дикий верблюд-хавтгай с небольшими остренькими гор­ биками, он сохранился где-то в этих местах. Мягмар в седле вытянулся, словно объезжает войска. Он грузен и трогателен в малиновом берете, зажатом раковинами ушей. Верблюды бредут саксаульниками, похожими на заросли карликовых берез, знакомых мне по якутскому’ Северу. Черные стволы покорежены, ползут по земле, цепляясь за камни, как тяжело раненные. Го- бийцы вырубали саксаул. Он горит жарко и долго, как каменный уголь; плахи шли на‘ облицовку колодцев и на устройство загонов для скота. Кое-где рощи стали редеть, и в пустыне рубку запретили. Пески, приносимые ветром, застревают у прижатых к земле побегов, образуя кочки, как будто по пустыне разбежались внуки старых пес­ чаных дюн. Достаю географическую карту Монголии, район Южной Гоби, держу на мягком пюпитре верблюжьего горба, стараюсь воскресить в памяти картины этого долгого странствия. По горам набор петитом: Нэмэгт... Помню, как у моих ног разломилась земля, открылся глубокий, как великая река, каньон, я стоял, потрясенный грандиоз­ ной панорамой, выплывавшей откуда-то из преисподней. Шли чередой минареты, не­ боскребы, мосты, толпы людей, стада животных, я различал их, недоумевая, какая страшная сила обратила их в красные камни, пылающие на закате, какой толчок в зем- / ной коре опустил все это в пропасть, скрытую от скользящих по поверхности глаз. Там ступаешь по костям доисторических животных, поднимаешь полую костяную труб­ ку и видишь внутри гнездо хрусталя. Это сколько же веков произрастал в кости хрусталь? В пустыне я записывал легенды про лу или драконов, жителей высоких не­ бес, чей крик принимали за раскаты грома. Лу иногда ронял на землю кости, их соби­ рали в мешки, везли в монастырь: ламы из костей лу готовили целебные порошки. —г Тебе попадались кости динозавра? — спрашиваю я Мягмара, приближаясь к нему. — Сколько хочешь... Прошлой весной поднял кость, какая раньше не встреча­ лась. Отбил с нее глину, вымыл ее, повез в Наран. В Наранѳ советско-монгольский лагерь палеонтологов. — И что оказалось? — я еду вплотную с Мягмаром. — Неизвестный вид древней черепахи! У оседлых народов, поблизости пахавших землю, складывалось впечатление, что беспокойная жизнь номадов требует от них борьбы с природой, чтобы выжить, и нельзя ожидать от соседей достижений на путях мировой цивилизации. Кочевники могут придумать стремена, штаны, мягкие и жесткие седла, заменить в телегах дере­ вянные обрубки колесом, покрыть кошмою юрту, но этим, полагали земледельцы, по­ жалуй, исчерпываются возможности кочевничьего интеллекта. И когда из степи в зареве пожарищ хлынули под знаменами всадники в металлических панцирях, укрывавших седоков и коней одним непробиваемым покрывалом, с длинными пиками наперевес, рассыпаясь по боевому кличу и в один момент собираясь вместе,— земледельцы, за­ дыхаясь в поднятой конниками пыли, начинали сознавать ограниченность прежних представлений о кочевничьем мире. Стадо, даже самое тучное, не могло удовлетворить нужды кочевника в предме­ тах быта, он заинтересованно искал контактов с соседями-земледельцами, желал обмена и торговли, становясь незаметно для себя переносчиком культурных влияний, маховиком круговорота людей, идей, товаров. Обеспечивая материальные условия своего существования, кочевники создали своеобразную передвижную архитектуру (от юрт-малюток до юрт-дворцов и палаток-стадионов), у них было изобразительное искусство, устное народное творчество, . произведения письменной литературы, как «Сокровенное сказание», выдающийся памятник XIII века, образцы бытовых предме­ тов, безупречных гармонией формы и назначения. Создавалась эта культура не только в седле, в промежутках между перекочевками, а й в городах-поселениях, которых было на монгольской земле более двухсот. Теперь лишь руины останавливают стран­ ствующего человека. Не под этими ли развалинами погребены мастерские чагургачи- нов (кузнецов), модчинов (краснодеревщиков), тэрэгчинов (изготовителей телег), чья