Сибирские огни, 1981, № 7

Д О РО ГА Д У Х А С К ВО ЗЬ В ЕК А 165 начиная с рождения,— все это послужило той органикой, которая дала право поэту взяться за дело трудное и рискованное — за создание Свода поэм о Сибири. Как мне говорил сам поэт, идея эта возникла с доб­ рой «подсказки» Александра Трифоновича Твардовского. О Транссибирской магистрали — Вели­ ком пути — писали многие поэты, и не только русские. Достаточно вспомнить зна­ менитый «Транссибирский экспресс» Блэза Сандрара, или стихи Пабло Неруды, или «Балладу про Великий путь» сибиряка Лео­ нида Мартынова. Но для многих поэтов Транссибирская магистраль служила лишь своеобразным фоном для выражения сво­ его лирического чувства, она не была их личной болью или личным восторгом, хотя и поражала величием. За исключением, может быть, лишь одного Леонида Марты­ нова. Его небольшая по объему «Баллада про Великий путь», написанная еще в 1945 году, полна и лирических откровений, и философских размышлений. Для Леонида Мартынова это была тема глубоко лич­ ная — недаром через всю «Балладу» реф­ реном проходит строка «Отец мой строил этот путь!» Отец, явившись к поэту во сне, говорит: Событий суть Яснаі Я строил этот путь — 1 Путь через степь, и через лес, И через горы до небес. А в страны грез своих мосты. Надеюсь, сам достроишь ты| Осуществить твои мечты Я не успел. Не обессудьі Разве мы не слышим здесь мысли о ве­ ковой дороге,, о «движенье духа сквозь века», как скажет в своем Своде Анатолий Преловский? И это ничуть не преуменьшает значения поэтического труда Преловского, а лишь подчеркивает живую, органическую связь и преемственность в работе русских поэтов. Читая сегодня «Вековую дорогу», мы не можем забыть и о «Железной дороге» Не­ красова, поскольку совершаемый в наше время в Сибири труд также «страшно гро­ маден--- не по плечу одному!», но трудом этим движет не голод, а неустанная забота о сегодняшней и завтрашней судьбе оте­ чества, а следовательно, забота о судьбе его сыновей и дочерей. «Вековая дорога» Анатолия Преловского неотделима от ли­ тературного процесса и в историческом плане. Всем, пишущим о современной Сибири, нельзя не считаться с тем представлением о ней, которое сформировалось у многих людей на основании произведений художе­ ственной литературы прошлого века, в том числе и поэзии. Разве можно забыть эти страшные слова Некрасова из его «Русских женщин»: Там гробовая тишина. Там безрассветный мрак... Зачем, проклятая страна. Нашел тебя Ермак?.. А ведь эти строки о «проклятой стране», то есть о Сибири, не вычеркнешь из созна­ ния. Другой поэт, никогда не бывавший в Сибири, в стихотворении, обращенном к любимой, писал: Твой свет, твой жар целят меня, • Я знаю счастье в этом миреі В моей безрадостной Сибири Ты — вспышка яркого огня! Это Шарль Бодлер. Так он в своей «Пес­ не после полудня» использует образ Си­ бири, когда говорит о самом мрачном в своей жизни. К тому же, в оригинале у автора Сибирь названа не «безрадостной», а «черной» («погіе Liberie»). Ну, и наконец строки Омулевского о Сибири, которого в свое время называли сибирским Некрасовым: Там только люди да цепи, Цепи да люди! Правда, Омулевский находил для Сибири и другие слова: Не порвать мне волшебную цепь, Я не в силах разрушить бьілого... Ты простишь мне бессилие слова, Барабинская чудная степь! Думается, без такого, пусть даже бегло­ го обращения к тому, что и как писали о Сибири различные поэты, особенно доре­ волюционного периода, мы не сможем правильно понять и по достоинству оце­ нить произведения наших современников, и в частности, Свод Анатолия Преловского. Замечу, что даже у А. Твардовского, в его поэме «За далью — даль», когда он го­ ворит о встрече с Сибирью, вырываются такие слова: Но как дремучестью суровой Еще объят ее пустырь! (Выделено мной.— В. К.). А ведь без поэмы «За далью — даль», без сибирских поэм Василия Федорова, без других крупных поэтических творений, связанных с советской Сибирью, «Вековая дорога» А. Преловского вряд ли бы смог­ ла появиться. Что же касается произведений дорево­ люционного периода, то дело здесь не в том, что нашим современникам приходится вроде бы «обелять» «черную Сибирь» — она в таких припудриваниях не нуждает­ ся — эта исконно русская земля, не забы­ вшая ни первых землепроходцев, ни буй­ ный, гневно клокочущий в борении за свою веру дух протопопа Аввакума, ни трагиче­ ские судьбы декабристов, ни страстную деятельность марксистов-революционеров. Эпизод, приведенный А. Преловским в поэме «Борозда», характерен для Сибири. Идет жатва: Вдруг в поле обелиск штыкоподобный свидетелем совсем иной страды предстал. Водитель обкосил привычно низ памятника и свернул в жнитво, на колею — и, как о чем-то личном, заговорил о том, что для него легендой было. Вот эта самая Сибирь сегодня смело бе­ рет на себя нагрузки и перегрузки века. Хотя и наговорили о ней, особенно в ли