Сибирские огни, 1981, № 7

д о б р ы й в о л ш е б н и к 157 зодчестве. Никто, как русские мастера, не знал, не чувствовал и не использовал с та­ ким эффектом возможности, заложенные природой в дереве. В. Н. Лагуна, эмоционально познав фор­ мы объемно-пространственного мышления древних зодчих, тонкости архитектурного национального стиля, стремится точнее раскрыть его в десятках и сотнях изобра­ жений, нигде не нарушая сложившихся веками традиций, национального колорита. Так была создана изумительная компози­ ция «Кружево соборов». Величественные храмы, маленькие часовни, устремленные к небесам купола и остроконечные шпили звонниц он изображал, руководствуясь единым принципом: «Как мера и красота подскажут». Как бы отталкиваясь один от другого и зримо взаимодействуя между собой, храмы обрели ощутимость стреми­ тельности движения. Движения не беспо­ рядочного, а подчиненного единому ритму, что особо подчеркивают зигзагообразное их построение в пространстве, изящество линий, плавность угловых сопряжений. Пластина приковывает взгляд, и вспомина­ ются когда-то услышанные слова, что ар­ хитектура — это застывшая музыка. Может быть. Но вы чувствуете внутреннее несог­ ласие с этим определением. Архитектура, преображенная художником, обрела спо­ собность движения, даже развития. «Кру­ жево соборов» удивительно созвучно рус­ ским народным хороводам, особенно их орнаментальной разновидности, имеющей сложный, подчас причудливый рисунок танца. Каждый собор интересен сам по себе. Можно часами рассматривать, испытывая эстетическое наслаждение, детали компози­ ции, можно воспринимать композицию це­ ликом, но нельзя, невозможно оставаться равнодушным. Пластина дает острое ощу­ щение сопричастности человека к этой непреходящей красоте, ощущение преем­ ственности во времени — может, и мои предки столетия назад высекали своими топорами эти шедевры, —1 личной ответ­ ственности за великое национальное досто­ яние. Я не знаю, какими средствами ху­ дожник достигает подобной действенности, допускаю, что мое восприятие слишком субъективно, но твердо уверен в одном: это произведение достигло не только ред­ кой силы эстетического воздействия, но и высокого патриотического звучания. Пластина «Древняя Русь» менее празд­ нична, выдержана в более густых и темных тонах, в иных ритмах, чем хороводные. По­ жалуй, здесь ощутимее ритмика устного предания с его бытовой достоверностью и приглушенной веками эмоциональной оценкой событий и людей, причастных к этим событиям. Это выражено в реалисти­ ческой, тонкой проработке отдельных ар­ хитектурных деталей, всей одежды имени­ того боярства, в густой зелени молодой травы-муравы, пространственной и объем­ ной несоразмерности храмов и человече­ ских фигур. Отдаленное ощущение празд­ ничности есть, но оно идет от восхищения мастерством, художественным гением род­ ного народа, реализованным в возведении храмов, теремов, палат белокаменных, в ткачестве, швейном деле и ювелирном ис­ кусстве. Но эта праздничность не получает развития потому, что среди великолепия, созданного трудовым народом, нет твор­ цов этого «чуда», а есть лишь сановито­ именитые бояре в одеждах с непомерно длинными рукавами, которые были со­ циальным знаком: подчеркивали гордость их владельцев тем, что они никогда не «опускались» до «удела рабов и холо­ пов»— трудовой деятельности. Так уви­ деть древнюю Русь, воспеть ее и одно­ временно ударить бичом беспощадной правды, заставить зрителя оглянуться, за­ думаться— мог только очень талантливый художник-патриот. Эта линия продолжена в панно «Собо­ ры». Более крупная форма требовала иных приемов выразительности. Соборы запол­ нили всю плоскость без остатка. Не пов­ торяя друг друга по линейности, по цве­ ту, по соотношению объемов, они как бы движутся на зрителя из глубины веков, и каждый несет печать своего времени: свет­ ло-праздничного, по-будничному призем­ ленного, тревожно-взрывного, осененного миром, наполненного созидательным тру­ дом, зловеще-кровавого, по-молодому за­ дорного и старчески согбенного... Все это многообразие русской истории, наполнен­ ной счастьем и бедами, покоем труда и взрывами войн и восстаний, сумел передать художник. В этом панно с особой силой проявились знание истории, неистощимость фантазии, умение фиксировать в цвете и в форме не только следы веков, но да­ вать каждому периоду истории народную эмоциональную оценку. Композиция ста­ ла гимном русскому человеку, его трудо­ любию, железной воле и художественному гению. В ней зрима историческая преем­ ственность национальной культуры. Новой страницей в творчестве В. Н. Ла­ гуны стала во второй половине семидеся­ тых годов книжная графика. Первой его работой был сборник «Рус­ ские сказки Сибири» (составитель Т. Г. Леонова), изданный Западно-Сибирским книжньім издательством в 1977 году. Ни в одном книжном магазине сборник не лежал более двух-трех часов. Встреча с этой книжкой дает ощущение светлого праздника. Художник, как бы играя белым, красным, золотистым и зеленым цветами, то просветляя, то сгущая их, оживляя ску­ пым растительным орнаментом, достигает цветовой и линейной гармонии уже в оформлении обложки. Рассматривая ее как живописную увертюру к сборнику, он стремится выразить с предельным лако­ низмом главную суть всей книги. Эпиче­ ская монументальность характерна для об­ раза русича, песенный лиризм — для об­ раза пары лебедей. Красный цвет в народном сознании ис- покон века ассоциировался с представле­ ниями о красоте и добре (красна девица, «красна речь пословицей», «красна изба не углами, а пирогами»). Красная основа ком­ позиции на обложке в сочетании с фанта