Сибирские огни, 1981, № 7

Д О Б РЫ Й ВО ЛШ Е БН И К 155 смерти — лежит у ног Черномора, рас­ пластав обессиленные крылья Он даже чем-то напоминает низвергнутый с рейх­ стага герб «третьего рейха». Весьма традиционно, на первый взгляд, изображение первого чуда. В правом нижнем углу, в золотом теремке-часовен­ ке — белка с золотой шишкой, а над ней поднимается ввысь фантастическое, стру­ ящееся дерево-ель, дерево-волна, с такими же золотыми шишками. Но между дере­ вом и вздувшейся от ветра накидкой ца­ ревны растет, ширится, светит золотом куполов, колоколен, башен, арок, подни­ маясь, уходя во вселенную, празднично­ красочный город. Город волшебный и — свой, русский. Восходящий поток теремов, церквей и башен за спиной Царевны-Ле­ беди и нисходящий поток богатырей как бы смыкают в песенном ритме хоровод­ ный круг, в центре которого — Царевна- Лебедь. И этот образ зримо обретает зна­ чение символа Родины, Руси. Три чуда — произведение редкой худо­ жественной силы. Оно традиционно по своей тематике, но в высшей степени но­ ваторские по идейно - художественному наполнению. Все предшествующие ему сотни произведений не поднимались в раскрытии темы до свойственных данной работе философских высот, до зримой связи с историческим прошлым нашего народа и современностью. Композиция В. Н. Лагуны «Пушки с при­ стани палят» создана по «Сказке о царе Салтане». Мотив встречи Гвидоном и Ца- ревной-Лебедью кораблей Салтана давно привлекал внимание художников. Но, как правило, в композициях одних возникало полное чудес экзотическое царство; дру­ гих — захватывало изображение создан­ ных гением Пушкина героев; для треть­ их — изображение праздничного шествия царя и царской свиты к сказочному горо­ ду давало редкую возможность виртуозно использовать все волшебные средства па­ лехского стиля для воссоздания велико­ лепия, сказочной красоты. В композиции «Пушки с пристани палят» он пошел своим путем. И если традицион- на Царевна-Лебедь и в ее фигуре сохра­ няется что-то иконописное, то князь Гви- дон — уже разудалый добрый молодец из русского фольклора. Это выражено в его взгляде, повороте головы, подчеркнуто постановкой ног, распахнутыми полами кафтана, небрежным жестом — как на щегольскую тросточку, оперся он на бое­ вой лук, поразивший коршуна. Здесь ху­ дожник следует за народными представ­ лениями. Царский сын, как положитель­ ный герой народных сказок, ничем не отличается от сына крестьянского, купе­ ческого, вдовьего. Он так же смотрит на жизнь, работает, терпит беды, бьется с врагами. Крестьянин-труженик не мог себе представить положительного героя, будь то царь, царевич, король, королевич, вне трудовой или иной общественно полезной деятельности. Отсюда сближение, вплот» до полного отождествления положитель­ ных героев, представляющих разные со­ циальные слои общества. По этому пути и пошел В. Н. Лагуна в изображении свое­ го Гвидона. Каждый, кто любит и знает русские сказ­ ки, наверное, обратил внимание, что, куда бы ни занесла судьба сказочного героя, даже в фантастическое тридевятое царст­ во, тридесятое государство, оно ничем не отличается от царства русского. В городе Гвидона и Царевны-Лебеди мы видим ти­ пичные многокупольные и однокупольные храмы, деревянные сторожевые и вечевые башни, красочные терема и деревенские рубленые избы. Здесь все волшебно-фан­ тастическое и одновременно исконно рус­ ское. В композициии нет царя Салтана и его свиты. Только пушки с крепостных ба­ шен залпом приветствуют его, да летят под солнцем с наполненными тугим ветром парусами два сокола-корабля. Носовая часть каждого из них — это голова и гри­ вастая шея коня, корпус корабля — корпус сокола-птицы с плотно прилегающими перьями. Фантастика? Да. Но идет она от русского народного представления о ко­ рабле, о его красоте и стремительности движения. В былине о Соловье Будимиро- виче, например, пелось: У того было у сокола у клрабля Вместо очей было вставлено По дорогу камню по яхонту; Вместо бровей б ы л о прибивано По черному соболю якутскому. И якутскому ведь сибирскому; Вместо уса было воткнуто Два острыя ножика булатныя; Вместо ушей было воткнуто Два востра копья мурзамецкия, И два горносталя повешены. И два горносталя, два зимния. У тово было сокола у кйрабля Вместо гривы прибивано ве лисицы бурнастыя; место хвоста .повешено На том было соколе-карабле Два медведя белыя заморския. Нос, корма — по-туриному, Вока взведены по-звериному. Художник не следует прямо за былин­ ным текстом, но воссоздает два сокола- корабля в соответствии с народными пред­ ставлениями. То, что нос корабля венчает не турья голова, а готова коня — не ху­ дожественная вольность. На Руси сущест­ вовал культ коня. Конь воспет в сотнях песен, особенно свадебных, он был сим­ волом любовного стремления, служил и магическим целям. В ряде мест череп (го­ лову) коня закладывали в основание избы, фигура коня (или две головы) венчали крышу избы и т. д. И до сих пор верхняя часть крыши называется коньком.. «Кони» ставились и в носовой части кораблей. Иными словами, художник брал из фоль­ клора не отдельные детали, а стремился к художественному воплощению народных эстетических представлений и постижению народного мировоззрения. Это подтверж­ дается и стилизованно народным (смотри­ те резные и разрисованные прялки и дру­ гие предметы) изображением солнца, и выражением в композиционном построе­ нии древнейшего представления народов о трех мирах: верхний мир — мир богов (солнце); средний мир — мир людей (Гви-