Сибирские огни, 1981, № 7

154 М. М ЕЛ ЬН И К О В Их повесил в хате новой Дед-солдат давным-давно: На стене простой, сосновой Так и светится пятно. Кажется, нет и не может быть силы, способной вернуть жизнь часам. Но Тер­ кин — ...куда-то шильцем сунул. Что-то высмотрел в пыли. Внутрь куда-то дунул, плюнул — Что ты думаешь — пошлиі Мы не видим процессов труда, все со­ вершается по какому-то волшебству. Но самое фантастическое, пожалуй, состоит в том, что читатель совсем не замечает этого волшебства. Ои даже не удивляется, когда в главе «Смерть и воин» над ране­ ным советским солдатом склоняется сама «Костлявая» (Косая): Снег под ним, набрякши кровью. Взялся грудой ледяной. Смерть склонилась к изголовью: — Ну, солдат, пойдем со мной. Крупный фольклорист и литературовед П. С. Выходцев писал, что иллюзия реаль­ ности создается не только за счет кон­ текста, но и реалистически точной детали, дающей историческую маркировку. В стро­ фе о пиле — это слово «инструмент» с характерным в устах крестьян тридцатых годов ударением, в строфе с часами фра­ за: «Осмотрев часы детально». В одном случае слово, в другом — фраза характеризуют социальное прошлое, образовательный уровень героя и время, сформировавшее его. В композиции Лагуны этнографически точная деталь, фантастические события сказочного сюжета четко проецируют в Древнюю Русь с ее мифологическими представлениями, с ее примитивным и красочным бытом. То исконно националь­ ное, русское, что создается в эпическом произведении языковым колоритом, на­ родным взглядом на героев и события, художником достигается своими, неповто­ римыми в другом виде искусства средст­ вами. Не менее продуктивными оказались ра­ боты, отправными источниками которых были произведения литературы с фольк­ лорной основой. «Сказка о царе Салтане» Пушкина стала основой сотен пластин и лаковых миниа­ тюр, созданных художниками Палеха, дала мотивы, образы, идеи и для десятков ра­ бот В. Н. Лагуны («Слуги белку стерегут», «Царевна-Лебедь», «Князь Гвидон», «Пуш­ ки с пристани палят», «Царевна-Лебедь и князь Гвидон», «Белка песенки поет», «Го­ лубая сказка», «Три девицы под окном», триптих по мотивам сказки и др.). Но В. Н. Лагуна не считает тему исчер­ панной, выраженной вполне, и снова воз­ вращается к ней. Более двух лет в работе находилось панно «Три чуда». Эта компо­ зиция еще в процессе работы привлекала внимание любителей искусства своей фи­ лософской глубиной и необычной манерой исполнения. Об этом панно следует ска­ зать особо. Черно-лаковую шлифованную поверхность папье-маше открыл для па­ лешан И. И. Голиков. С его первой миниа­ тюры, собственно, и начинается всемирно прославленное искусство Палеха. Всякий раз, когда палешане создавали крупные пластины, панно, обращались к настенной живописи вообще, они уходили от черной поверхности, искали иные изобразительные средства. Крупноформатная черная поверх­ ность никого не привлекала, не соотноси­ лась в сознании художников с настенной живописью. Так поступал и В. Н. Лагуна. Но в семидесятых годах он открыл ранее неизвестные возможности черной плоско­ сти. Основой стала древесно-прессованная плита, покрытием — черная темпера. Чер­ ная матовая плоскость и предельно скром­ ная палитра — белый цвет, серебро, золо­ то — в руках художника обрели потряса­ ющую выразительность. Белая полупрозрачная фигура Царевны- Лебеди в центре композиции олицетворя­ ет беспредельную доброту, чистоту, свет­ лый разум и почти болезненную незащи­ щенность. Это подчеркнуто кротостью взгляда, условно - иконописным поворо­ том головы, неестественным положением косы и рук, изгибом стана. Царевна-Ле­ бедь — в движении, ветер вздул легкую, прозрачную, с тончайшим орнаментом, на­ кидку; в стремительных завихрениях рас­ сеянно-белых потоков вспыхивают крупные золотые звезды, пролетая мимо Царевны, излучающей серебряный свет. Ярче звезд горят золотые шлемы бога­ тырей в левой части композиции. Они воз­ никают в пучинах разбушевавшейся чер­ но-белой стихии. Чем ближе богатыри, тем скромнее золотое свечение шлемов, они постепенно обретают серовато-белый от­ тенок стали. Так же постепенно прорисо­ вываются лица богатырей, их фигуры, во­ инские доспехи, знамена, хоругви, трубы. Это не «причесанный» строй сказочных богатырей, знакомый нам по многим ком­ позициям, картинам, иллюстрациям, а свя­ занная единством целей и убеждений во­ инская сила великой Руси в стремительном марше. Лики богатырей изображены бегло, ус­ ловно. Их мир с удивительным мастерст­ вом передан в величественной и грозной фигуре Черномора. Это типичный прием древнерусского искусства. Эпическая лич­ ность становится средоточием и выраже­ нием духовных сил и деяний большого коллектива, нередко всего народа. Доста­ точно сослаться на «Слово о полку Игоре- ве», где верность долгу, воинская доб­ лесть княжеских дружин и всех русских воинов воплощены в образе Буй Тура Все­ волода. Русская сущность воинской силы выра­ жена тем, что в верхней части панно го­ рят золотым огнем не только шлемы вои­ нов, но и осененные полукружием светлой радуги золотые купола русских храмов. Как лавина с гор, устремилась, обтекая Царевну-Лебедь, ограждая ее от темных враждебных сил, богатырская сила, и хищ­ ный коршун — символ зла, коварства,