Сибирские огни, 1981, № 6

Все предо мною алых кленов кроны, листвы берез необратимый рой и низких туч текучие короны над тихо остывающей землей. Свинцовая вода в реке студеной, * и гул ветров, родившийся едва, и снова листья, листья, клены, клены, и кружится и никнет голова... Но только клены все же зацветают, и солнце льет на них весенний свет! И где-то шапки ледяные тают, горят костры и реки закипают. Всего-то: мне туда дороги нет! Той, что маршрут, а не отдохновенье, такой, что труд, а не прогулка вдруг, где поровну любое напряженье и ненавистен — в непогодь — досуг. \ Теперь ни в тундру, ни в тайгу, ни в горы, ни к плавникам походного огня... Звезда моя, ужель погаснешь скоро! Куда еще ты поведешь меня! 3 Но может быть, не ты меня по свету, а я тебя водила за собой, звезда моя — планида и планета, доныне не освоенная мной! Ты, заселенная, как муравейник, как в первый пыльный век раскалена, в извечном, вечном хаосе творенья хранишь от поруганья и забвенья избранников земные имена. А скольких, околдованных тобою, ты сокровенной тайной обошла и, обручив со счастьем непокоя, бесславному забвенью обрекла. Еще вполне того не сознавая, но чувствуя, что будет путь не прост, поэзии светило, избрала я тебя из многих мне мигавших звезд.