Сибирские огни, 1981, № 6

88 МИХАИЛ МИХЕЕВ Труба была холодная. Очень холодная. Я подобрала под себя ноги, обхватила колени руками. Видимо, он тоже замерз, поднял воротник пальто, зябко поводил плечами. Голос его звучал глухо. На меня он не глядел. — Уговаривать будете? — Буду. Зачем бы еще лезла сюда? Я не очень верила, что мои слова возымеют действие, но и молчать не могла. — Чего вы ждете? — А я ничего не жду. Просто хочу еще полчасика на свободе побыть. — Вас просто выкурят отсюда. Зачем вам вся эта возня? Он откинул голову, опираясь затылком на стенку трубы. Закрыл глаза. Усмехнулся каким-то своим мыслям. — Вам бы воспитательницей работать, Евгения Сергеевна... — Мне это уже говорили. — Правильно говорили. Сеять разумное, доброе.» — Вы считаете, здесь уже нечего сеять? — Поздно. Земля высохла. Что ж, я понимаю: провинился — рас­ плачивайся, все так... Значит, следствие, суд, соответствующая статья... Колония строгого режима, решетка железная. У меня печень больная... К чёму мне все это? Он говорил, как человек, который все давно обдумал. Пистолет ле­ жал на его коленях. — Не обидно? — спросила я. — А что остается? Не то делал, не так жил. Материальные радости, как говорят. Они дешевые, эти радости, только платить за них нужно очень дорого. Привольная жизнь, беззаботная, сытенькая. Барахло вся­ кое, красивое и ненужное. А оно тоже дорогое — это барахло. Поэтому деньги, деньги... и привыкаешь. А все это быстро утекает— и деньги, и радости, и не остается у человека ничего. Обидно за жизнь, прожитую ради этого ничего... Что-то звякнуло у конца трубы — видимо, лейтенант стукнул неча­ янно пистолетом. Он спокойно посмотрел в ту сторону, опять опустил голову. — Ладно, Евгения Сергеевна, чего вам мерзнуть. Идите. Хорошо, конечно, что вы не поленились сюда забраться. Идите, а то простуди­ тесь. Да и я уже замерз. Он отрешенно отвернулся от меня. Я выбралась из трубы. — Ну, что? — шепотом спросил младший лейтенант. Я посмотрела на него. Он был очень молод, наверное, только что из школы. Пистолет он держал на весу, и даже палец был на спуске. Он весь был готов к действиям и подвигам, и в глазах его так и светил­ ся огонек азартного восторга. Я его понимала. Как же, впервые участ­ вует в задержании преступника, да еще вооруженного. Вот, шинель да­ же прострелили! — Поставьте пистолет на предохранитель,— посоветовала я.— А то еще выстрелите невзначай. Полковник ничего не спросил,— все понял по моему виду. — Идите погрейтесь в машине,— сказал он, сердито отвернувщись, но я понимала, что сердится он не на меня, а на упрямца, засевшего в трубе. Еще не дойдя до машины, я услыхала приглушенный звук выстрела. Я ждала его, поэтому не обернулась и не остановилась даже тогда,' когда младщий лейтенант с сержантом вытащили тело Бошко из трубы! Но слезы, все-таки, невольно навернулись на глаза. Это не были слезы’