Сибирские огни, 1981, № 6

12 МИХАИЛ МИХЕЕВ нежели я могла предполагать. Очевидно, сказалась и сильная потеря крови из раны на голове, которую я получила, ударившись о борт лод­ ки, когда Бошко неожиданно перевернул ее, пытаясь меня утопить. Пробыла в воде я довольно долго, видимо, это переохлаждение и вызвало жестокий приступ радикулита, несколько дней не дававший мне даже подняться с постели. Я лежала в районной больнице Ордынска — небольшого городка на самом берегу Обского моря. Полковник Приходько, мой начальник, предлагал мне перевестись в городскую больницу Управления, но я по­ просила оставить меня здесь. На это были свои причины. Во-первых, мой сосед по новосибирской квартире пенсионер Петр Иванович тоже лежал здесь, только на первом этаже, в кардиологиче­ ском отделении с инфарктом, который случился с ним в ту памятную ночь; милый старик относился ко мне с отцовской заботливостью, а ког­ да увидел меня на руках Максима мокрую, застывшую, он так и поду­ мал, что я уже умерла... Оставлять его одного здесь не хотелось, а вра­ чи запретили ему двигаться. Во-вторых... меня — в свою очередь — здесь мог чаще навещать Максим. Он работал в редакции местной газеты, заходил ко мне каж­ дый день и приносил бутылочки с облепиховым соком... Наконец меня выписали, а Петру Ивановичу пришлось остаться. Он храбрился и порывался уехать вместе со мной, но лечащий врач заявил, что ему будет полезно полежать еще с недельку. Домой, в Новосибирск, меня отвез на своем «Запорожце» Максим. День был самый осенний, пасмурный и холодный. Деревья и кусты по сторонам шоссе понуро опустили к земле тяжелые ветви с желтыми мокрыми листьями. Максим нарядил меня в свою меховую куртку и всю дорогу рассказывал занимательные редакционные истории, подо­ зреваю, что кое-что и присочинял для пущего интереса. Конечно, он догадывался, что я работаю в милиции, однако в боль­ ничной карточке я была записана как товаровед, и для всех я так и должна была оставаться товароведом, пока начальство не сочтет нуж­ ным сделать гласной мою настоящую профессию. Видимо, Максим это понимал и не проявлял излишнего любопыт­ ства. Город встретил нас мелким дождем со снегом. На четвертый этаж в свою квартиру я поднялась не так резво, как раньше. Максим шел позади и, наверное, это заметил, но зная, как я не люблю ненужного сочувствия, промолчал. На кухонном столе изрядно запылившаяся — так давно здесь не было хозяев — лежала записка Петра Ивановича: «Уехал с Максимом в Ордынку. Вернусь завтра». Ниже моя приписка: «Уехала на море. Вернусь завтра!» Восклицательный знак был поставлен мною ради бравады... А он едва не оказался последним восклицательным знаком в моей жиз­ ни. И это «завтра» для нас обоих растянулось чуть ли не на пол­ месяца... Максим на кухне занял свое место у стола. Я включила чайник, сняла с полки жестяную банку с кофе, и тут какая-то зловредная сорин­ ка попала мне в глаз. Она была острая и неудобная. Попытка промыть глаз водой ни к чему не привела. Тогда Максим усадил меня на стул. Я запрокинула голову, он низко наклонился... — Вот она!— Максим победоносно поднял платок.— Не мешает теперь? — Не мешает, спасибо... А я ожидала, что вы меня поцелуете... по­ путно.