Сибирские огни, 1981, № 6

100 ВАЛЕРИЙ МУРЗАКОВ I Все это Шура хорошо запомнила, и не только потому, что из случай­ ного квартиранта он сделался ей как сын, а потом стал мужем ее дочери, а потому, что он быстро переменился в самом себе. Но в тот день, когда зять ходил и из угла в угол по комнате и пома­ хивал газеткой, ему совсем не нужно было, чтобы Шура об этом вспоминала. Ему надо было оправдаться хотя бы перед самим собой во всех своих неудачах и доказать, что виноват во всем ее дом, который когда-то его пригрел. Шура это чувствовала, и ей было больно от его слов. С домом было связано много. И Борис все знал. Были времена, когда Ирка и тогда еще лишь будущий зять слушали ее, раскрыв рот. Теперь нет. Петр Мартьяныч купил дом еще перед финской. Дал недорого. На дорогой и денег было не собрать, даже со ссудой. И купили, в основном, за место, потому что работа рядом и потому что надо было забирать к се­ бе его мать, которая к тому времени уже начинала слепнуть, а в барак, где у них была комната, она ехать ни в какую не хотела. Домишко оказался совсем негодный. В нем и дерева-то на одну топ­ ку осталось, а то все глина. Лучшего за такую цену и ждать было нельзя. Она зашла в него первый раз и чуть на пол не села. Черно, как в кузни­ це. У нее в бараке окно было во всю стену,, занавески веселенькие, а на стенах накат — зайчики. Петр Мартьяныч поужинает, бывало, доста­ нет папироску, крутит ее в руках, крутит, а потом скажет: — Нет, Александра, пойду в коридор курить, у тебя горница прямо смеется. Ну, а в дом-то вошли, первым делом начали его в божий вид приво­ дить. Она — внутри, а Петр Мартьяныч — во дворе. Молодые были оба, работа горела в руках. Петр Мартьяныч большую грязь вытаскал и говорит: — Ты тут заканчивай, а я пойду снаружи стены обстукаю, валится штукатурка кое-где, заодно и там обмажешь. Стал обстукивать да в хату простенок и вывалил. В дыру просунул­ ся и хохочет: — Здравствуйте вам, Александра Матвеевна. Пожалуйте в парад­ ный ход. Шура чуть не в рев, а он заливается: — Ну, и шельмец хозяин. Два венца, говорил, только сгнили, пос­ мотри, мол, хоть из подпола, а выше — железо. Еще два века простоит. Ну, ничего, Саша, главное — крыша на месте. Так с дырой недели две и жили. Тряпицей от прохожих завешива­ лись. Свекровь слепая-слепая, а дыру разглядела. — Батюшки-светы, куда ж это вы меня привезли? На что я проме­ няла родимое гнездышко? А родимое гнездышко ее — землянуха. Потом Петр Мартьяныч взял отпуск и дал их домику такой ремонт (считай, заново слепил), что с тех пор за него никто и не брался. Порядок, какой могла, Шура наводила, завалинку каждую осень засыпала, раз в два года нанимала соседа кра­ сить крышу. Каждый раз сосед, отмывая руки в керосине, божился, что больше не полезет, потому что «железа вся трухлявая». Шура понимала, куда он клонит. Но в доме не протекало в самые сильные ливни, и за покраску она не прибавляла. Вот и все. А так дом стоял трудами Петра Мартьяныча. Правда, зять еще сделал перегородку, чтобы было две комнаты. С этой городьбы все и началось. , Так совпало, что в это время разбирали Иринино заявление на квар­ тиру, и ей отказали уже второй раз. Вернее, не отказали, а оставили в списке не остро нуждающихся. Заявление она подала, еще когда роди-