Сибирские огни, 1981, № 6

98 ВАЛЕРИИ МУРЗАКОВ еще до войны у них во дворе собирались мужики выжимать двухпудо­ вую гирю, и ее Петр Мартьяныч был первым, но он работал на пресс- ножницах, там нужна была сила. А девчонке-то зачем? По ней, было бы лучше, если бы Ирина приучала дочь к домашней работе: научила бы ее готовить, шить. Как-то она намекнула на это Ирине. Та сначала не поняла, а потом вспылила. — Ты меня ко всему приучила, я у тебя и повариха, и огородница, и курсы кройки по твоему совету кончила, а ты видела, чтобы я когда присела за шитье, я уж-и иголку-то, забыла, каким концом втыкать. До работы в один конец полтора часа на двух транспортах. — Что ж ты с завода-то ушла? Рядом было ходить. — А ты не знаешь? Шура знала. Это был больной вопрос. Шура старалась его не ка­ саться. Иногда выходило нечаянно, но зять не пропускал момента и всегда встревал. Она не уважала его за это. Ее Петр Мартьяныч, быва­ ло, не лез в женские споры, и если Шуре очень редко случалось спорить со свекровью, вставал и уходил в сени курить. И лишь спустя время, когда утихали страсти, он как бы невзначай бросал: — Ты с матерью бы как-то иолегче... После его слов Шуре всегда становилось неловко, и она старалась приноровиться к свекровке. К ее старости. Потому что она, действитель­ но, раз ему, то и ей — мать. Зять, напротив, всегда слушал их разговоры с дочерью. Тогда он тоже вдруг встал между ними, Держа перед собой развернутую газету и поворачиваясь поочередно то к Шуре, то к жене, вроде дурачась, на­ чал спрашивать: / — Об чем звук, дорогая супруга? Дорогая теща, об чем звук? Чув­ ствую назревание конфликта. — Да все о том же...— устало сказала Ирина.— Не заводись, Борис. — Ни в коем случае, Ирен. Я спокоен, как удав, но я думаю, что напомнить мамаше все причины и следствия нелишне, потому как по­ вторение — мать учения. — Ну все, теперь поехало.— Ирина безнадежно махнула рукой и плюхнулась на диван. Пружины под ней испуганно вскрикнули, а у зятя взлетела кверху левая бровь. Ирина молчала. Она сидела, .уперев руки в широко, некрасиво рас­ ставленные колени, низко опустив голову, глядя в пол. Шура смотрела на дочь, на ее расплывшуюся фигуру, и томилась поднимавшейся в ней тоской. Борис ходил из угла в угол, помахивая газетой, будто собирался с мыслями. — Вы, мамаша, не адекватны действительности. И у вас абсолютно отсутствует способность к адаптации. Шура ничего не понимала, но чувствовала, что он говорит так, что­ бы ее обидеть. — Боря, прошу тебя,— глухо говорила Ирина. — Я не собираюсь скандалить. Я просто объясняю. Когда-то нуж­ но положить конец, чтобы раз и навсегда. Вы, мамаша, конечно, пом­ ните, что, как только мы с Ириной поженились, я сказал, что жить мы уйдем на квартиру. А вы сказали — нет. Шура помнила. И не только это. Она помнила, как увидела его в первый раз. Он стоял в дверях с фанерным чемоданчиком, тощий, шмыгающий носом, смущенно озирающийся и с трудом подбирающий слова. — У вас, теткц, того, комната туто-ка не сдается? Квартирантов не пускаете?