Сибирские огни, 1981, № 5

С НЕБА ЗВЕЗДОЧКА УПАЛА 83 Неказистый дом Левкиной находился недалеко от нашей избы, сра­ зу же за Громиловыми. Дом был старый, по окна вросший в землю. Я остановился против окон и стал звать: — Эй! Выйди кто-нибудь! Воды привез. В окна выглядывали председательшины ребятишки, показывали мне языки и кукишки, но на улицу никто не выходил. Наконец вышла черная сухая старуха, долго приглядывалась ко мне из-под ладони и, уяснив, в чем дело, замахала мне рукой, застрекотала: — Давай, деточка, давай. Сколько дней озерную воду пьем. Мне-то ничего, я — дубленая. А у детишек, поди, все кишочки грязью проело. А она, мать-то ихняя, встала да пошла, встала да пошла. Как же — при- седательша! — Бери, бабушка, сколько надо,— перебил я говорливую старуху, удивившись несоответствию между дряхлым видом бабки и ее энергич­ ным языком. Бабка решительно отвергла мое предложение: — Ты ить возьми в сенцах ведро да натаскай нам. Кадочка там же, в сенцах, да ушат в кути. А я тебе не таскалыцица... Себя едва таскаю. Ничего не поделаешь. Отвязал свое ведерко, зачерпнул воды, занес в сени. В сенях темно. С трудом разыскал небольшую кадочку, стоящую прямо на земле в самом темном углу. Наполнил ее водой. Зашел с во­ дой в прихожую. В кути на лавочке против печного чела увидел новый жестяной ушат. Много таких ушатов видел на молоканке, а больше ни­ где не встречал... За два раза наполнил и его. Председательшины ребятишки, чуть приоткрыв одну половинку фи­ лёнчатых дверей, по очереди высовывают из горницы сопливые носы; смотрят на меня с диким любопытством и дразнятся, показывая толстые слюнявые языки. Замахнулся на них ведром: — Ух вы! Ребятишки, как курята, прыснули от дверей. Заглянул в горницу: голые лавки у затертых, обколупанных стен, на грязном покоробленном полу валяются подушки, рваная обувь и еще разный хлам, у противоположной стены — голый стол; на столе — раскрытый патефон, по всему столу — пластинки. Патефон — это рос­ кошь, нам с матерью недоступная. В деревне их —два-три, не больше. У другой стены, рядом с дверью — велосипед. Вещь в деревне еще более редкая. А так больше ничего интересного. Не слишком богато живет семья председательши. Раньше не случалось бывать в этом доме. Ребятишек тоже никогда на улице не встречал. Бабка держит их взаперти. Не разобрал — трое их или четверо. Все бледные, рубашки — выше пупа. А бабка все ходит за мной, все говорит, все жалуется: — Раныне-то, когда Полька на простых работах была, ить, обиха­ живала семью. И детишек, и дом, и все хозяйство в аккурате держала. А как стала приседателыпей, будто подменили ее. На заре уйдет, и день-деньской ее нет. А вертается то за полночь, то к свету, а то и вовсе невесть где заночует. Все хозяйство на меня свалила. А я рази сдюжу? Себя вот едва таскаю... Ты постой, дитятко, куда ты? Послухай, как мне быть... Я бросил ведерко в бочку, вскочил на сиденье и заорал, засвистел на Анталипа, удирая от говорливой старухи. Через несколько дней я встретился с Остаповым — впервые после того памятного заседания. Привез вторую бочку воды на свинарник и, пока переливал воду в чан, все время слышал, как он громогласно ру- 6 *