Сибирские огни, 1981, № 5

МИХАИЛ ШАНГИН 76 Я сажусь на крылечко, вытягиваю ноги. Солидол с них давно смыл­ ся; по грязной, припухшей коже густо рассыпались глубокие продолго­ ватые ранки с воспаленными мясистыми краями, из ранок сочится жидкая сукровица. Сегодняшний день вода, грязь и ветер так потру­ дились над кожей моих ног, что я потерял последнее терпение,— таких ужасных, мучительно болящих цыпок у меня еще никогда не было! Вот когда мать всплеснула руками: — Боже мой! Да ты что молчишь-то?! Пропали ноженьки!.. Она засуетилась, заохала, запричитала... Слазила в подпол, доста­ ла корчагу со сметаной и, зачерпнув рукой полную ладонь сметаны, ста­ ла втирать ее в растрескавшуюся, воспаленную кожу моих ног. Кислая сметана, попав на ранки, как огнем прожгла ноги. От невыносимой бо-’ ли я засучил ногами и по-собачьи заскулил сквозь стиснутые зубы. — Потерпи маленько,—уговаривала мать, сильными массирую­ щими движениями втирая в кожу сметану,— все счас пройдет, все будет хорошо... Закончив массаж, мать сняла свою кофту, разорвала ее на две час­ ти и обернула мои голени. Еще раз сбегала в избу, достала со дна ящи­ ка стеганый от старинного бабушкиного праздничного пальто подклад, расстригла его овечьими ножницами пополам и укутала мои ступни и голени поверх кофты, и все это крепко обвязала крест-накрест шпагатом. — Оставайся дома. Быка я сама отгоню на табор. — Неси чуни,— не согласился я с матерью.— Вишь, как теперь хо­ рошо,— подрыгал я неуклюжими, толстыми, как два сутунка, нога­ ми,— к утру все цыпы сойдут. Ноц;и перестало щипать; они теперь горели тихим, приятным жаром. Лишь остро покалывало в пятках, где в глубоких трещинах все еще растворялась сметана. Мать не стала настаивать. Принесла из избы чуни, помогла надетЬ их на ноги. Чуни пришлись впору: не жали и не хлябали. В новой обув­ ке ногам стало мягко и уютно. — Ну, я поехал. — Езжай со Христом. И снова затарахтела, заскрипела вдоль деревни моя водовозка. Ог­ лянувшись в конце улицы, увидел, что мать продолжает одиноко стоять у угла нашей избы. Меня провожает или стоит так, задумавшись о чем- то о своем? Не знаю я всех ее дум, но чувствую, что нелегкие ее думы, что тоскливо и тревожно на ее сердце, как и у всех наших односельчан. Не видится пока впереди просвета. И завтрашний день не принесет нам облегчения, а еще туже затянет пояс на животе, еще больше потребует силы и стойкости, и мужества — не меньшего, чем на фронтах такой да­ лекой и такой близкой, непонятной и совершенно не нужной нам войны. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Когда у матери случались неприятности или постигала очередная неудача, она в отчаянии говорила: «И чо ить за жизнь такая! Куда ни кинь — все нам клин. Куда ни повернись — везде лог да яма». Впору было и мне заговорить ее присловицами. Что бы я ни делал, куда бы ни шел, ни ехал, неприятность с неудачей, как две неотвязчивые собачонки* не отставали от меня ни на шаг и при каждом удобном случае больно покусывали в самые неожиданные места. Утром заголосила Нюся. Сперва она с веселыми припевками раз­ будила меня... Я тщательно обмотал ноги тряпками, чтобы не намочить