Сибирские огни, 1981, № 5

50 МИХАИЛ ШАНГИН его было правильно, наверно, Анфиноген, а фамилии никто не знал, и добавляли — Гулевой, так как он никогда семьи своей не имел, посто­ янного места жительства —тоже; гулял из деревни в деревню, нанима­ ясь по дворам точить пилы и заготавливать дрова. Случалось с ним такое, что он одну и ту же поленницу дров продавал двум хозяевам и после такой нечестной сделки надолго исчезал из нашей деревни. По­ являлся Гулевой у нас снова, каким-то образом всегда точно предуга­ дав тот момент, когда незадачливые покупатели дров после крупного скандала меж собой, а нередко и драки из-за этих дров, только что по­ мирились, и на радостях, обмывая с превеликим трудом обретенный мир, прощали Финадену и его вину, зазывали в гости и доброжелатель­ но угощали, подряжая снова на заготовку дров. Случалось (когда у хлебосольных хозяев прояснялось сознание), и подносили к его носу кулак, но говорили без злобы, больше с удивлением: — Ну и жох ты, бродяга! Несмотря на такое вероломство, Гулевого нанимали охотно. Дело в том, что за порубку леса беспощадно преследовали лесники. А Финаден, нанявшись, потихоньку ширикал днями где-нибудь в глухом колонке. Распиленные поленья было легче привезти и спрятать, а за самим Гулевым лесники не охотились — что с него возьмешь: ни кола, ни двора... Нынче Гулевой не появлялся в нашей деревне с самой весны, плутал где-то по окрестным селам, благо, работы теперь ему не искать. Солдатки нарасхват зазывают: поправить изгородь, подпереть, где стол­ бом, где колом, хилые стены сарая, заготовить дров. Если Гулевой и вернется в деревню( то навряд ли удастся его нам нанять —слишком много появилось нуждающихся в нем. Придется как-то самим осваивать это трудное, рисковое дело —за­ готовку дров. Была у нас телега-развалюха. Я смазал деревянные оси солидолом, выпрошенным матерью в тракторном отряде, заменил две сгнившие чекушки, облил несколько раз колеса водой, чтобы окрепли и не рассыпались дорогой, осмотрел ярмо. Транспортные средства — в порядке. Красуля понимала, что ее ждет, и никак не хотела входить в ог­ лоблю. Но мать — не я. Она так прикрикнула на Красулю и так ог­ рела ее талиной, что та присмирела и стала послушной, прекратив и реветь. — Всю деревню всполошила, клятая,— ворчала мать, усаживаясь на телегу.—Вот и попробуй тайком съездить в лес... Чтобы наша Красуля шла в упряжке, нужно было одному идти впе­ реди и тянуть ее за налыгач, а другому подгонять сзади. — Цоб, Красуля, цоб. Заскрипела, затарахтела телега. Поехали. Я, перекинув через плечо конец налыгача, .шел впереди Красули, обжигая о горячую пыль дороги подошвы ног. Мать —на телеге —слег­ ка постегивала Красулю прутиком. — По какой дороге ехать? — Езжай по Мужичьей али по Сарафановской. По Мужичьей дороге ехать дальше, но зато там дрова лучше —су­ хостою больше. По Сарафановской в два раза ближе;.. Жарко. Вот и Сарафановская дорога: слабо наезженная, поросшая густой, мягкой травой. Идти по ней приятно, и телега катится бесшумно. Слышно, как Красуля сердито пыхтит да мать под нос себе что-то напевает. Мать никогда долго не поет, всегда одергивает себя: «Ох, не к добру, видно, песельница, распелась». Быстро умолкла и сейчас.