Сибирские огни, 1981, № 5

С НЕБА ЗВЕЗДОЧКА УПАЛА 49 звуком сморкается в тот же кончик и вместо ожидаемой бури говорит сочувственно: — Ладно. Что теперь поделаешь. Вон каких девчонок выгнали! Я тебе утром забыла сказать, что новые свинарки меня сменили. У них своих пастухов девать некуда. Иди в избу. Ишь побелел-то как. Заходя в избу, я сообщил матери: — А Дениса-то Яковлевича хотят в трудармию сдать. Сам Насы- ров сказал... Мать приостановилась в дверях, перекрестилась, сказала вполго­ лоса: — О господи, и что к убогому старику вязнут... И Насыров тот же самый. И пусть бы себе старик молол.. Чо его слушать-то... Три вот человека: Насыров, мой брат и мать — и три разных мне­ ния об одном и том же старике. Насыров принимает Сазана всерьез и терпеть его не может, считает вредным элементом. Брат относится пре­ зрительно и зовет:—баламутный старик. Мать жалеет и зовет —убо­ гонький. А для меня он — не первый, не второй, не третий,—для меня он интересный, развеселый человек! В каждой деревне есть свой Денис Яковлевич — в разных вариан­ тах, конечно. Может быть, несколько эгоистично развлекаться за счет простодушия таких людей, но что поделаешь, ведь для чего-то заложена природой в'человеческом характере эта черта: без злобы, без всякого умысла, совершенно бездумно, а так, ради забавы, пустого развлечения подшучивать, подсмеиваться над таким человеком. Плохо, конечно, что не всегда мы вольны в своих поступках, что не всегда здравый смысл преобладает над слепым чувством... Одно только здесь в какой-то мере и оправдывает, что невинные забавы ни тем, ни другим вреда не прино­ сят... А ведь сквозь пустословие Сазана явственно проступало истинное беспокойство за общественное хозяйство и неумелая забота о людях... Может быть, и не совсем так это было, а в памяти моей осталось так... В полутемной избе мать громко, с неприятно отдающимися в голо­ ве звуками, шаркает босыми ногами о пол, выставляя на стол немудре­ ный картовный обед. Я ел вяло, мать —с аппетитом. И обычно немно­ гословная, она была сегодня разговорчивая и, что еще реже, веселая: — Ну их к язве и свиней. Наживешь с ними горе. Слава богу, хучь одну беду смыкали... Будем с тобой морковку, свеклу полоть. Остапов такие две полосищи мне сегодня отмерил... Чудная! Будто и вправду радуется, что ей две полосищи отмерили. Я-то понимаю, что она просто хочет подбодрить меня. Чувствует, как тяжело я переживаю несправедливое выдворение с работы, и сердце ее болит моей болью, увеличенной во сто крат. — Не пойду я полоть. — Ну и не надо,—соглашается мать.—Поговорю с овощеводом, может, на огород возьмет гусей гонять. — И гусей гонять не пойду. — Алырничать будешь?! —Мать, как ни сдерживается, начинает заметно нервничать. Она всем нутром своим не выносит как безделье, так и бездельников. — Не алырничать... Дрова буду на Красуле возить. Лето-то кон­ чается. — А ведь ты здраво рассуждаешь,—обрадовалась мать.—Дров нынче еще ни полешка не заготовили. И Гулевой где-,{го запропастился. Только один ты какую язву навозишь? Вместе будем возить. Завтра с обеда и поедем. Дрова на зиму мы заготавливали всегда с лета. В прошлые годы нам их рубил в лесу и там же распускал на поленья Финален Гулевой. Был такой мужик-бедолага в деревне или, вернее, в нашей округе. Имя 4 Сибирские огни № 5