Сибирские огни, 1981, № 5

26 НИКОЛАЙ САМОХИН Стреляли — отец и слышал и не слышал. Пока не увидел, как оче­ редь продырявила мешок, и не догадался: «Да ведь это же по мне!» Он упал и пополз. Ползти тоже было неудобно. Отец просовывался впе­ ред метра на два, подтягивал за лямку свой раненый мешок, отлежи­ вался и снова скребся. Совсем немного осталось до своих, когда отца вдруг словно горя­ чим прутиком вдоль поясницы стегануло. Он подождал, затаившись. Поясница горела, но боли не было. По­ пытался ползти дальше и вдруг почувствовал: выползает из штанов. Из тяжелых, намокших ватных стеганок. Это было-. неестественно и дико. Отец сгреб тогда штаны в горсть, поддернул и, не обращая боль­ ше внимания на стрельбу, что было сил ударился бежать. В блиндаже его, подведя к свету, осмотрели. И поднялся хохот. — Тебе, руцкай, пряжку заднюю пулей отсекло. Так что имеешь право пришить на свои штаны колодочку за ранение. — Точно! И к медали их представить надо — за боевые заслуги. — -Будешь ее на ширинке носить! Потом спохватились: мешок-то с картошкой где же? — Кинул,— сказал отец. — Как так кинул? — Так и кинул! — озлился отец.— Сходите достаньте, если кто шибко смелый! Мешок валялся метрах в пятидесяти. Хорошо был виден, зеленел на снегу. Двое вызвались сползать за картошкой: хозяин мешка (его фами­ лии отец не знал) и Аскат Хабибулин, татарин, горячий паренек. — Сползайте, сползайте,— сказал отец,— его уже снайпер на му­ шку взял. Он вас, дураков, накормит. До отвала. Эти двое все-таки засобирались: дескать, выдернем. Но не успели. Вошел в блиндаж сержант Черный, последний оставшийся в живых командир, прислонил к стенке автомат, сказал: — Кухня приехала. И только он это сказал, как ахнул рядом с блиндажом, с тыльной его стороны, тяжелый взрыв. Блиндаж тряхнуло, посыпалась с потолка земля. А сержант Черный захрипел и стал валиться вдоль стенки. Из выр­ ванного горла сержанта выбулькивала кровь. Осколок, убивший Черного, неглубоко влип в стенку блиндажа. За ­ летел он через окошко, под которым только что осматривали отца. Сна­ ряд разорвался как раз против окна, прямым попаданием накрыв кух­ ню. От нее, вообще, не осталось следов. Нашли только клочок конской шкуры и по нему определили, что лошадка была серой в яблоках масти. ...За мешком сползал Аскат Хабибулин, когда уже начало темнеть. Картошка успела не то что остыть, а даже застыла: к вечеру начало слегка подмораживать. Все же ее, постукивавшую, высыпали на стол, разобрали на равные (примерно) кучки и, отвернув Хабибулина лицом к стенке, стали делить по-солдатски. — Кому? — спрашивали. — Черемных,— называл Аскат. ' — Ползухину... — Руцкому!.. Сержант Черный лежал под стенкой, накрытый плащ-палаткой, его не стали пока выносить; отец глядел на него и думал: «Вот кого не вы­ кликнут. Ему уже ничего больше не надо. Отъел, отпил. Всё».