Сибирские огни, 1981, № 5

190 у к н и ж н о й ПОЛКИ конца, как не может быть единожды про­ читана любимая книга». В какой мере удалось ему прочесть и пересказать нам «Томскую городовую кни­ гу», окончательно оценит время. Но и те­ перь, после первого знакомства, достаточ­ но оснований утверждать, что эта работа Сергея Заплавного достойна самого заин­ тересованного внимания. «Рассказы о Томске» — это четырнадцать художественно - документальных глав, об­ рамленных лирических монологом. Память нематериальна. Но если предста­ вить судьбу Томска как кристалл историче­ ского времени в 375 лет, то каждый из «рассказов» явится определенной гранью этого кристалла. «Первооткрыватели», «Встречь солнцу», «Мушкетеры отечества», «Невольные то­ мичи», «Исследователи лукоморья», «Город искусств» — только из одних названий глав можно составить список подвигов сибир­ ских первопроходцев и первооткрывателей, судьбы которых были связаны с Томском. Уместна и впечатляюща найденная автором синтезирующая форма изложения. Соеди­ няя в себе элементы легенды и документа, путеводителя и лирического послания, она зиждется на принципах историзма. Автору удалось воссоздать ход отдель­ ных людских судеб, слагающихся в объек­ тивный ход истории. При таком подходе поле обозрения могло стать едва ли не безграничным. О д ­ нако С . Заплавный, не умаляя значимости деталей, сосредоточил внимание на глав­ н ом— на развитии человеческих сил как «самоцели» исторического процесса, на преемственности поколений как одном из условий разумного человеческого обще­ ства. Достоинство книги еще и в том, что она освещена «творческим излучением серд­ ца», дышит живой убедительностью . Манере письма Сергея Заплавного при­ суще чувство исторического пейзажа, по­ могающее увидеть «времен связующую нить», доверчиво протянутую сегодняшним поколением. Старина приближена своими лучшими сторонами. Портреты исторических деяте­ лей явлены чертами, ранее недостаточно известными или неизвестными вообще. Разве не удивительно, что в жизни, творче­ стве, памяти великого Л. Толстого, никогда не бывшего в Сибири, так много связано с Томском, что дневники несибиряка М. М. Пришвина завещаны научной библиотеке Томского университета, что Жюль Верн пи­ сал о нефтяных промыслах Сибири? Таких приятных «неожиданностей» в книге нема­ ло. И сам автор часто, расставшись со спо­ койствием историка, пишет о них с искрен­ ним волнением, поэтично и восхищенно. Так оживлены, согретые авторским чув­ ством, фигуры С . М. Кирова, Ф . Лыткина, Г. С . Батенькова, В. Шамова... В книге есть настроение, «томский» дух, и каждый компонент ее существенен в це­ пи познания. Разумеется, неточности тоже есть. Огорчительны, например, фактиче­ ские ошибки, особенно относящиеся к не­ давним событиям, хотя их немного, К погрешностям стиля можно отнести не всегда органичное сочетание лирических интонаций с рациональностью документа или комментария. И еще то, что отличное чувство меры в использовании экзотики старорусского и просторечного языка, эмо­ циональность личностных характеристик X IX века сменились в описаниях середины XX перечислительностью, некоей «усечен- ностью» факта. Например, как узнать из бесстрастной фразы : «Первым комендантом рейхстага стал Ф . М. Зинченко», что речь идет о том прославленном Герое Советского Сою за, под командованием которого был установ­ лен Ф лаг Победы над рейхстагом? Не всё безукоризненно в художествен­ ном оформлении (худ. А . Заплавный). Не­ которые рисунки перегружены частностями, небезупречны по композиции, излишне «дробят» главную тему. Книги, подобные «Рассказам о Томске», появляются не' случайно, а только тогда, когда в них возникает жизненная потреб­ ность. Вот и теперь, по-видимому, пришел момент, когда Томску понадобилось вгля­ деться в свое отражение, принять и оце­ нить себя накануне четырехвекового юби­ лея. Римма КОЛЕСНИКОВА Н. В. Емельянов. Сюжеты якутских олонхо. «Наука», М., 1980. Эту страну с яркой зеленью, с ковром из синего неба, с перемещающимся солнцем, с испариной из проливного дождя, с бьющим, как кнут, ветром, с медовой благодатью, с золотистой окраской, с танцующими цветами, мою Сибирь-матушку защищать желаю я... Не здесь ли исток и двигатель сюжетов грандиозного якутского эпоса, не здесь ли неугасимый пламень его героической идеи, не здесь ли «медовая благодать» его кра­ соты и величие художественной силы? Любить и защищать мать-Родину — не этот ли главный завет передан нам из глу­ бин веков нашими предками, сохраненный в грандиозных образах сказаний, в их ге­ ниальной поэтике, в самой их динамике, с которой может сравниться только сокруши­ тельная мощь ледохода на сибирских ре­ ках! Небывалым, космическим явлением на российском культурном небосклоне стало издание олонхо П. Ойунского «Нюргун Боотур Стремительный» в переводе В. Д ер­ жавина (1975 г.). Явление это литературной критикой пока еще не осмыслено, ибо оно велико и несуетно, его не взять наскоком, а мелькающие кумиры быстротекущих дней могут дать и дают более доступный повод для демонстрации бойкости критического пера, для мнимого самоутверждения.