Сибирские огни, 1981, № 5

«В ПАМЯТЬ О НАШИХ РАЗГОВОРАХ...> 169 стояли тогда перед людьми, с которыми встречается в тылу Лопатин. Мне остается добавить, что поскольку о>н— военный корреспондент, да еще корреспондент «Красной звезды», иногда читатели отож­ дествляю т его со мной. Но Лопатин — че­ ловек того поколения, которое встретило войну примерно сорокапятилетними. Это люди, созревшие в годы революции, гражданской войны. Я же — человек дру­ гого поколения, к началу войны мне было двадцать восемь лет, а не сорок шесть, как моему Лопатину... Потом мы готовили с Симоновым стра­ ницы его фронтовых дневников, воспоми­ нания о незабываемом Дне Победы, Кон­ стантин Михайлович помог получить уни­ кальную магнитофонную запись, сделан­ ную в Берлинской радиостудии сразу же после вступления наших войск — импро­ визированный «концерт» группы поэтов и композиторов. А о том , как это произо­ шло, рассказано в переданном мне Си­ моновым письме генерал-майора М. А. Скосырева. Бывший начальник политотдела 8-й ар­ мии в день капитуляции Берлинского гар­ низона получил приказание разыскать центральную радиовещательную станцию и выяснить ее состояние. Узнав об этом задании, находившийся в политотделе Симонов тут же решил ехать вместе с по­ литотдельцами (а как же иначе?). К ним присоединились В. Вишневский, Е. Долма­ товский, композиторы Т. Хренников и М. Блантер. Утром 3-го мая, взяв в провожатые ко­ го-то из местных жителей, группа «поис­ ка» выехала на окраину Берлина. Приехав на место расположения радио­ станции,— вспоминает генерал Скосы- рев,— мы были встречены немецким ка­ раулом, который продолжал нести охра­ ну. На наш вопрос — знают ли они, что Берлин капитулировал, начальник караула ответил утвердительно, но сказал, что приказа о сдаче станции русским не полу­ чал... Хорошо, что охрана не оказала сопро­ тивления, могло быть и так, но шлагбаум был поднят и машины въехали на терри­ торию радиоцентра. Надо полагать, что персонал станции, находившийся на мес­ тах, без особого удовольствия встречал победителей, а те, увидев, что вся аппа­ ратура студии в полном порядке, решили, запечатлеть свое пребывание и попро­ сили немцев организовать запись на пластинку. Что немедленно было испол­ нено. И вот в поверженном Берлине, на глав­ ной фашистской радиостанции зазвучали советские песни, стихи... Все это импрови­ зированное выступление шло необычайно весело, даже озорно и получилась р ед ­ чайшая запись. Мне случалось встречаться со многими знаменитыми, занимавшими высокое об­ щественное положение людьми, и, чаще всего, их значимость как-то сковывает те­ бя в разговоре, мешает перешагнуть рам­ ки известной официальности, а с Симоно­ вым всем было просто, хотя он ничего для этого специально не делал. Нет, конечно, Симонов не был «свя­ тым», были у него недостатки, как у всех, были ошибки, в чем он сам признавался. Мне особенно памятен его торжествен­ ный и сердечно прошедший в Централь­ ном Доме литераторов юбилей — пятиде­ сятилетия со дня рождения. Записав все, что там происходило, на пленку, я изгото­ вил копию для домашнего магнитофона и приехал на дачу к Симонову в Красную Пахру, чтобы вручить этот подарок. На самом же празднестве больше все­ го взволновал меня финал: когда отзвуча­ ли поздравительные речи, слова друж е­ ских приветствий, церемонии подношения адресов и памятных подарков, были вы­ питы прямо на сцене фронтовые чарки, наступило время ответа юбиляра. Одни готовят, во всяком случае, продумывают свое слово заранее. Мне же показалось, что Симонов, непривычно взволнованный, обра.ился к залу со словами, совсем не те­ ми, о которых, возможно, думалось ему до этого вечера. Поблагодарив за празд­ ник, за орден Ленина, которым к юбилею был отмечен, Симонов вдруг сказал, что знает и помнит о том, что было им сде­ лано в жизни неправильного, что он сам не может себе простить, но чего больше никогда себе не позволит, в чем клянется перед товарищами. Это не подлинные слова, а их смысл, мое тогдашнее ощущение. Нужно быть очень сильным, смелым и честным чело­ веком, чтобы так откровенно и беспощад­ но что-то публично в себе осудить в день такого торжества, но это было неодоли­ мое движение души, потрясшее, вероят­ но, не одного меня. Об этом я и сказал, передавая коробки с пленкой. Мы были вдвоем. Мне показа­ лось, что Симонов не помнит даже слов, какими все это было сказано, снова вол­ нуется, слушая меня.'М олчит. Потом спра­ шивает: — А можно сейчас послушать только это? Я поставил на его магнитофон самый конец записи. Прослушали... Помолчали... Никаких комментариев. Симонов встал, прошелся по кабинету... — Спасибо, Ю ра... Пойдемте обедать. Так же вдвоем, мы сели за стол, молча выпили по чарке, думая каждый о своем, а может быть, об одном и том же... ♦