Сибирские огни, 1981, № 5

«В ПАМЯТЬ О НАШИХ РАЗГОВОРАХ...» Г61 службы и разговоров о военном деле, чтении военных книг. Так что . если гово­ рить о пристрастии, о мальчишеском зна­ нии армии, то оно и тогда было. Конечно, ХалхинТол сыграл свою роль, я первые военные вещи написал там — пьесу, сти­ хи. Возвращался потом к тем событиям в книге «Товарищи по оружию». — Константин Михайлович, с тех пор, как вы рассказывали свою биографию, вступая в партию, действительно много воды утекло, теперь надо ее продол­ жить... — Война потом была. Так же, как и мно­ гие мои товарищи, писатели й поэты, был на войне. Не на самой тяжелой должно­ сти — военным корреспондентом, самая тяжелая должность на войне, конечно, солдатская. Но и в корреспондентской много важного, интересного, трудного, ге­ роического и трагического. И людей мно­ го пришлось увидеть, и потерять, и полю­ бить, и запомнить на всю жизнь... Видимо, я так пристрастен не к военной теме, а к этим людям, я их люблю, м^е о них хочется писать. О том, как они в не­ имоверно трудных условиях все-таки по­ бедили самого сильного врага, какого можно себе представить. Вот почему это стало для меня темой на всю жизнь — из-за людей, которых я видел, полюбил, в чем-то понял, как мне кажется. Это главное. Я работал в «Красной зв езде»,, был на многих фронтах, потому что при­ надлежал к небольшой оперативной груп­ пе корреспондентов. Они не сидели на определенном участке фронта, их посыла­ ли то в одно место, то в другое, то в тре­ тье. В общем у меня было за войну около пятидесяти разных поездок, длительно­ стью от одних суток до трех месяцев... Потом беседа наша коснулась работы Симонова над фронтовыми дневниками. Интересны мысли об этом, высказанные тогда писателем: — Мне хочется издать эти дневники та­ кими, какими они были, ничего в них не редактируя и не меняя, за исключением чисто литературной правки. Мне не хочет­ ся путать свое сегодняшнее понимание войны с тогдашним. А это невольно полу­ чается, когда начинаешь редактировать старые записи. Человек должен удер­ жаться от соблазна показаться умнее, чем был. Я в меру своих сил стремлюсь избежать этого, но мне хочется высказать и сегод­ няшнюю точку зрения на события. Мы знаем много того, чего не знали, имеем документы , материалы, которых тогда не имели. Я хочу опубликовать главу дневни­ ка и главу примечаний, написанную сего­ дня. Иногда в этих примечаниях, очевидно, я буду соглашаться с собой тогдашним, а где-то спорить. Если говорить о камертоне, мне хочет­ ся, публикуя эти дневники и примечания к ним, постараться, чтобы соответствовало строчкам Твардовского, которые у меня на душ е: «Тут не убавить, не прибавить, так это было на земле». И Сибирские огни № 5 Помнится, тогда же, я попросил Симо­ нова, как только он сочтет возможным, прочитать несколько глав из дневников на «Литературных вечерах». Но в то вре­ мя, как оказалось, не все были согласны публиковать дневниковые записи в их пер­ возданном виде. А в «Литературных вече­ рах» Симонов дважды читал отрывки из своего дневника, это была первая «публи­ кация». Наша юбилейная встреча, о которой сейчас вспоминаю, закончилась, как и бы­ ло условлено: я попросил Симонова по­ читать любимые стихи. — С удовольствием, ко только не свои, а товарищей. Тут, конечно, скаж утся мои военные пристрастия. Такое предложение было неожиданным, но, несомненно, интересным: что же любит Симонов, какие стихи друзей ему дороже других? Начал он, читая, конечно, по памяти, со стихотворения Михаила .Луконина «Приду к тебе»: В этом зареве ветровом Выбор был небольшой, Но лучше прийти с пустым рукавом, Чем с пустою душой. Затем стихи Александра Межирова «Коммунисты, вперед!». Читал Симонов и военное стихотворение Бориса Слуцкого «Я был политработником три года...» и знаменитое стихотворение Михаила Иса­ ковского «Враги сожгли родную хату», сказав о нем: «А это я люблю и как стихи и как песню, не знаю даже, что больше». И в заключение Симонов прочел стихо­ творение Леонида Мартынова — «поэта, которого давно, много лет неизменно люблю» — «О годовщине, годовщине...» — Тогда уж еще одного поэта,— попро­ сил я,— Симонова. Посвященное Алексею Суркову, «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...» Я знал, что это прекрасное стихотворе­ ние — одно из самых любимых не только большинством' поклонников Симонова, но и самим автором... После передачи я попросил Константи­ на Михайловича оставить, в память об этом дне, запись в моем альбоме писательских автографов. Тут же, в холле перед студией, где про­ исходил разговор, Симонов открыл аль­ бом и размашистым почерком записал: «Человеку хочется пожить подольше, но при одном условии — чтобы это имело смысл — чтобы ты делал нужное людям и при этом был достаточно здоров, чтобы не становиться в тягость ни им, ни самому себе. На этих условиях хочу прожить подоль­ ше, на других — за долгим веком не гонюсь. Ноябрь 1965 г. К- Симонов ». Меня запись эта не удивила, не встре­ вожила, я видел в ней только то, что бы­ ло написано, веря, что еще многие и мно