Сибирские огни, 1981, № 5

В ТЕАТР ВЛЮБЛЕННЫЕ 151 в соответствии с требованием режиссуры Таирова сумела обратить свое тело, свой голос, свои чувства в послушный инст­ румент. На нем она играла, как на скрипке, сливая музыкальность речи и пластику движений в стройное це­ лое. Многие роли в Камерном те­ атре она не столько «играла», сколько «пела» и «танцевала». Каждое свое движе­ ние и звук она делала красивыми, избегая случайных интонаций и жестов. Незабыва­ емые минуты этой театральной красоты— куплеты Жирофля, ее испепеленная стра­ стью Ф едр а посреди таировских конструк­ ций. Если проследить весь путь Коонен, то мы увидим, как постепенно роли комедий­ ные с их простодушным лукавством и кап­ ризами, с экзотикой и взбалмошностью, непосредственностью и хитрецой отпадали от нее. Коонен стало тесно в них. Тогда-то и родилась трагедийная актриса. И главные вехи на избранном пути — Стендаль и Ф ло­ бер. После столь блистательного театровед­ ческого портрета Коонен вместе с парт­ нерами исполняла сцены из «Федры» Ра­ сина, «Антония и Клеопатры» Шекспира, «Медеи» Еврипида. Хотя годы и болезнь (нервный тик — она все время помаргивает глазами) сделали свое дело, все-таки ча­ рующий голос большого диапазона и уди­ вительная кооненовская пластика давали представление о ее былом могуществе. Перед нами была сухонькая небольшая женщина с глубоко запавшими большими глазами, с нарочито плавными жестами весьма выразительных рук, которые иногда напоминали когтистые лапы ястреба, а иногда лебедиными взмахами крыльев как-то завораживающе-замедленно взмы­ вали вверх. Один раз, говоря о казни, она даже прибегла к описательному жесту — прочертила в воздухе вокруг своей шеи петлю и показала, как она затягивается. Двигалась Коонен и впрямь — как в танце, в каких-то странно перебивчатых ритмах с внезапными остановками, порывистыми перебежками и гордыми разворотами. Свои монологи она «выпевала» (другого слова не могу подыскать). Не было никакой логики в ее чтении, смысл поминутно ускользал. Интонация причудливо взлетала вверх, и, повинуясь каким-то непостижимым для меня зако­ нам, актриса обрывала фразу на самом неожиданном месте. Потом голос падал вниз, приглушался до шепота с тем, чтобы вслед за этим торопливой змейкой виться во все ускоряющемся темпе и взорваться внезапным воплем, отчаянным волевым ударом на слове, которое никак нельзя было бы признать смысловым, логическим центром периода. Ни намека на правду чувств, на правила чтенияі Готовый сделать традиционный вывод — как быстро течет время, как быстро ухо­ дит в прошлое даже общепризнанное ис­ кусство и его шедевры,— я откинулся на спинку кресла и перестал анализировать происходящее на сцене. И тут произошло чудо: что-то шелохнулось в груди, какой- то внутренний толчок заставил меня без­ раздельно поверить в красоту искусства Коонен. И чувство, близкое к восторгу, стало властно захватывать меня. Не было больше передо мной пожилой женщины и ее случайно подобранных партнеров (я их фамилии и не слышал прежде — Русаков, Архангельская, Смысловский, Воняковский), не мешало больше неважное исполнение музыкантами произведений Прокофьева и Бетховена, которыми сопровождались сце­ ны,— передо мной восстало гармоническое и прелестное в своей театральности искус­ ство. Все слилось воедино — музыка слов, внутренние посылы и поразительная пла­ стика, то медлительная, то резкая и стре­ мительная, «поющая» пластика КооненІ Да, это большое искусство, я любуюсь им, как если бы разглядывал «Одалисок» Матисса, как если бы вовлечен был в этот мир грез и завораживающей тревоги со всем этим сверканием плодов, ваз, боон- зовых сосудов и статуэток. Остро ритми­ зированные перемещения актрисы, конт­ растное сочетание взлетов и падений голоса, глубокие, как омут, паузы, стреми­ тельное и внезапно прерванное движ е­ н и е— все вместе способно вызвать восхи­ щение, но... Но, любуясь, я не способен сопереживать героиням Коонен, ее сти­ хи я— театр изысканной красоты, но не те ­ атр потрясений. Впрочем, я не видел ее Комиссара из «Оптимистической траге­ дии»... 18 апреля. Сегодня в репетиционном зале театра Маяковского заседает Х удо ­ жественный совет, идет обсуждение маке­ та «Девушки из провинции». В отлччие от обычаев, принятых в других театр а), здесь докладывает режиссер, а не художник. В данном случае это делают авторы пье­ сы, потому что они же и постановщики спектакля. Макет уже однажды обсуждал­ ся, сегодня обсуждаются лишь некоторые детали, которые на предыдущем заседа­ нии предлагалось изменить. Совет закан­ чивается быстро, все расходятся. Остаются лишь постановщики Вейцлер. и Мишар» н да Охлопков. — Не вызывайте на репетиции больш» двух-трех осветителей, а то влетит в ко ­ пейку,— советует Николай Павлович.— Это я теперь себе позволяю вызывать всех ос­ ветителей, потому что теперь на меня ни­ кто не крикнет. А в свое время я славился не творчеством, а организацией. Меня да­ же замминистра назначили. Только' в кино мне неинтересно было — сколько пленки, сколько светильников... Дайте ваш план репетиций на 2—3 дня вперед. Режиссер на репетиции должен все видеть, слышать, обонять. Как дирижер, он должен слы­ ш ать— какой инструмент фальшивит... Я злюсь беспредельно, когда мне мешают слушать, когда идут посторонние шумы.,. Актерам давайте импровизировать. Это для них самое главное. В е й ц л е р : К. не то делает, дурачка играет. О х л о п к о в : С ним трудно, заштам- повался. Ему об этом не говорите, не на