Сибирские огни, 1981, № 4

С НЕБА ЗВЕЗДОЧКА УПАЛА 79 Пашка, видно, долго бился во льду —полынья протянулась метров на пять. Оцепенев от страха или совсем обессилев, он не шевелился и медленно., вместе с кромкой льда, погружался в воду. А по берегу бежала Пашкина мать. Босая, с растрепанными воло­ сами, она страшно кричала: — Пашенька, сынок! Подержись маленько! Я счас... Она вбежала на лед, и он под ее ногами стал проваливаться почти от самого берега. Она разламывала его руками, била локтями, продав- ляла колонками, с каждым шагом погружаясь все глубже; вода выше ее колен, дошла до пояса, до груди, и вот уже над водой одни ее руки и голова. А она все идет, разламывая и раздвигая льдины руками, упра­ шивает сына: — Подержись, сынок. Я счас... счас... На берегу все замерли. Не дойдет. Захлебнется. Еще немного. Еще. Всего несколько шагов. С берега кажется, что она рядом с Пашкой. Почему не берет его, а все глубже погружается в воду. Голос ее жуткий, захлебывающийся: — Я счас, сынок, счас...—И она скрывается под водой. Утонула! Но происходит 'то, чему в обычных условиях невозможно произой­ ти... Через секунду голова* матери показывается над водой, и в послед­ нем рывке она хватает Пашку и, полузадохнувшаяся, крепко прижав к себе сына, тяжело выбирается на берег. Женщины укутывают мать с сыном в принесенные от кого-то шубы и плачут с причетами. У многих из них на фронте сыновья, и каждая, наверное, думает о своем. И если бы можно было, любая из них, не задумываясь, засло­ нила бы собственной грудью своего ребенка в тех смертельных боях за далекой Волгой и спасла бы его ценой своей жизни, как спасла Сорочи- ха своего... В суматохе мы не заметили, что чуть подалее, вглубь от того места, где тонул Пашка, сидела, вмерзшая лапками в лед, подраненная дикая утка. Она-то и заманила Пашку на коварный лед. • Увидев утку, мы с Тузиком алчно переглянулись. — Достанем?! — Трудно. Утонуть можно. — Ни черта! Надо только найти длинную палку. Палку мы стянули с ближайших поветей. Взрослые все разошлись, на берегу осталась одна ребятня. Сперва по льду я шел, а потом пополз на животе, держась подальше от Пашкиной полыньи. Лед слегка по­ трескивал, гнулся корытом, но держал. Проломился он, когда я был у самой утки. От неожиданности палка выскользнула из рук, я окунул­ ся с головой в воду и даже, не достал дна. Вынырнув, стал цепляться локтями за кромку льда и, обламывая его, быстро выбрался на проби­ тое Сорочихой разводье, не успев и испугаться. Страх пришел позже, на берегу, когда к неудержимой дрожи доба­ вилась противная икота —от испуга. Стараясь скрыть свой испуг, я бравировал: — Поторопился... ик... одежу забыл снять... ик... отдохну трошки... ик... и голышом к ней поплыву. Тузик верил мне и, чуть не плача, уговаривал: — Не плыви, Миха, утонешь! Да и на хрена нам дохлый чирок? От ледяной купели я не заболел, даже легкого насморка не было, но после того случая и до сегодняшнего дня еще ни разу не купался. Может, искупаться в чане?.. Вода в нем теплая, как парное молоко, но мутная — чуть утопил ладошку и не видно. Петро Поляк берет ее, наверное, из ямки у берега, за чистой, в озеро, заезжать не хочет/ При