Сибирские огни, 1981, № 4

С НЕБА ЗВЕЗДОЧКА УПАЛА 65 удушил. Хотел то же проделать и с Денисом Сазаном. Но Сазан ока­ зался дюжее Остапова. Обезумев от удушья, Денис Яковлевич вывер­ нулся из-под Остапова и, не внимая_угрозам последнего, так обрабо­ тал его кулаками, что тот, по словам Сазанихи, был похож на ржаной сноп после молотилки. Никому ни слова не сказал Остапов о ночном происшествии, напротив, утром навестил на дому Сазана и упросил его обо всем молчать. Сазан дал слово молчать и молчал, что было совсем не в его характере... Но его старуха, еще не успели высохнуть следы на половицах от ног Остапова, прибежала к нам и все рассказа­ ла по секрету матери. Мать в тот же вечер стала делиться секретом со свинарками. Но баба Клава только рукой махнула: — Нашла новость. С утра всем известно. ...Воспоминания породили злорадные чувства: «Жаль, что не я был на месте Сазана...» ГЛАВА ПЯТАЯ Словно молния, ярким, острым росчерком скользнув по спине, опалила жгучим светом все тело. Я вскочил с койки, ничего не пони­ мая. Сознание толчками возвращало в действительность. ...Вчера домой пришел ночью. Матери уже не было. Нашел в чу­ гунке немного вареной картошки, в подполе —ведро с обратом. На­ спех поел и, упав на койку, мгновенно уснул. И тут же проснулся. В. окна бьется синий утренний свет, в избе полусумрак. Я стою голыми ногами на полу рядом с койкой. Вдоль всей моей спины режущая боль, а сзади стоит мать и заносит руку с гибким таловым прутом для вто­ рого удара. Сознание за одно мгновение успевает перебрать в голове все события вчерашнего дня, соразмерить грозившую мне опасность и включить защиту... Я кидаюсь к матери и выхватываю из ее руки прут, готовый вновь лизнуть мою спину. . Мать, обессиленная от напряжения и гнева, плюхается на скамей- ' ку у припечка. — Сил моих больше нет,—с жалобным придыханием говорит она. В голосе матери нет ни злобы, ни строгости, а какая-то безысходность и усталость. Она безвольно опустила на колени большие жилистые руки, тупо, не мигая, уставилась на стену. И хотя я еще не совсем пришел в себя от такого потрясающе же­ стокого пробуждения, мне становится до боли жалко мать. Сминая руками в гармошку вязкий таловый прут, я говорю ей: — Ну, чего ты дерешься... Сама не знаешь за что... Мать молчит и все так же тупо смотрит на стену. Я делаю шаг к ней. — Мам... ну, чего ты... Остапов, наверное, тебе набрехал, а ты и веришь всему... Мать еще долго молчит, губы ее беззвучно шевелятся, она что-то решает про себя. Взгляд ее постепенно начинает обретать осмыслен­ ное выражение. Она медленно переводит его со стены на меня, смот­ рит пристально, как будто видит впервые, и, наконец, видимо, что-то окончательно решив, говорит тихо, но решительно: —- Собирайсь, пойдем. — Куда? — К Остапову. — Не пойду я к Остапову. — Пошли,—еще решительнее говорит мать и первая, не дожида­ ясь меня, выходит из избы. 5 Сибирские огни № 4