Сибирские огни, 1981, № 4

с НЕБА ЗВЕЗДОЧКА УПАЛА 49 была, вопреки всем невзгодам, не чахлой, как это следовало ожидать на таком запущенном поле, а довольно густой и сочной. Конечно, это был семенной участок — значит самый лучший в бригаде... Мне никогда не приходилось полоть пшеницу, и я попросил Ваню Ерохина показать, как это делается. — Проще простого,—сказал Ваня.— Вот, смотри: осот надо брать под самый корень, он здесь меньше колется, и дергать... У молочая со­ бирай все листья пучком в горсть и рви. Вся и грамота. — А внизу еще какая-то мелочь? — Это свирепа. Ее и пальчиками не прихватишь — ишь какая чу­ точная. Ее сама пшеница задавит. — Выпалывать и сурепку,—тоном приказа сказал подошедший к нам Сашка. — Да если мы будем выщипывать свирепку, полнормы не сдела­ ем,— возразил Ваня. — Все равно выпалывать. — Ну ты, начальничек! — вызывающе огрызнулся Тузик.— Указ- чику -—дерьма за. щеку! Иди, свое поли. — Да хватит вам! — недовольно сморщившись, выкрикнула со сво­ ей постати Валька Ташлыкова.— Каждое утро грызутся... Вот так осто-. чертело слушать вас! —И она провела ладошкой по горлу. Все смолкли и приступили к работе. Осот оказался действительно очень колючим и крепко-накрепко сидел в земле. Я зажимал стебли осота у самого корня в кулак вместе с комочками сухой земли и с силой дергал, растение с коротким трес­ ком отрывалось где-то глубоко в земле, и оттуда вытягивался длинный, гладкий и белый с желтизной корень. С молочаем было еще хуже. Я старался захватить в горсть всю розетку его колючих листьев и од­ ним рывком вырвать из земли растение вместе с корнем. Но листья молочая легко отрывались от узла кущения, оставшееся корневище приходилось с большим трудом выкручивать из земли пальцами. Из листьев и корневой шейки молочая, из стеблей осота выступал гу­ стыми каплями белый липкий сок, руки от него стали клейкими, почер­ нели и лоснились, как смазанная жиром сковородка. Пока очистил от сорняков небольшой кружок, Вовка Тузик с Саш­ кой ушли на своей постати шагов на десять вперед. На что медлитель­ ный Ваня Ерохин и тот успел оставить после себя длинную полосу прополотой пшеницы. — Ваня,—окликнул я Ерохина,—у меня что-то плохо подается. Не навык еще.,, или не умею. — Ты не выколупывай каждый корень,— подучил Ваня,— рви стебли да листья, а то, что в земле останется,—сама пшеница задушит. Стал рвать только то, что рвалось. Дело пошло заметно быстрее. Но никак не мог привыкнуть равнодушно смотреть на торчащие из зем­ ли бледно-зеленые головки корневищ, из которых завтра же полезут новые стебли и листья. Я видел, как полола.мать на нашем огороде овощные грядки: она кропотливо выискивала и вырывала каждую тра­ винку, и обязательно с корнем. Если попадался дикий пырей, то пере­ трясала всю землю, чтобы не оставить ни единого отпрыска корневища в земле. „ Но одно дело дома —на маленьком клочке. А на таком бескрайнем полище, пожалуй, и то хорошо, если выдерем все крупные сорняки, а мелочь и если полезут корневые отпрыски, может, и вправду пшеница сама заглушит —вон она какая густая да сочно-шелковистая! Над полем стояла духота, но не предгрозовая — влажная, а сухая, жгучая. От каждого резкого движения земля выхлопызалй сгустки пыли. ПыДь набивалась в нос, обволакивала губы и, оседая на голых 4 Сибирские огни N4 4 .