Сибирские огни, 1981, № 4

44 МИХАИЛ ШАНГИН мерцев одна кузня, которую слепили они из обмазанного глиной подска­ ла. Да еще скотный двор был такого же типа. Сколько было у них в кол­ хозе скота, я не знаю, пожалуй, не густо, если, встречаясь со вто- рономерцами, наши колхозники, извечно любившие посмеяться над чужедеревенскими, не могли удержаться от того, чтобы не подраз­ нить их: Колхоз «Фронтовик» — две коровы, один бык. Мне так и видится: стоят во второномерском ветхом скотном дворе две тощие коровы и жалобно мычат, потеряв своего единственного быка, которого впрягли в работу. Боронить с Петром мне пришлось недолго. Через два или три дня произошла с моими конями, отчасти, по моей вине или оплошности (счи­ тали по-разному) ужасная история, заставившая меня на время покинуть бригаду. В тот злополучный день, как обычно, хорошо поработав, мы сели отдыхать с Петром на краю полосы, пустив лошадей вместе с боронами попастись рядом на лужайке. Дул сильный западный ветер. Из защитной полосы, что разграни- чивалал наши поля со второномерскими, вырвало, занесенный туда еще прошлой осенью, огромный почерневший лист курая, и он, высоко под­ прыгивая, понесся прямо на лошадей. У Петра Поляка лошади старые, спокойные: они и внимания не об­ ратили на безобидный куст. А мои Пигалята взбесились: захрапели, по­ пятились назад, ударились задними ногами о бороны, еще больше испугались и, рванув с места в галоп, понеслись в сторону табора. Бо­ роны, как на пружинах, подпрыгнули вверх и, упав на землю, впились в нее зубьями, в то же мгновение с силой выдернутые из земли, они взле­ тели еще выше. И пошли, и пошли скакать за лошадями. Барки, то на­ тягиваясь, то резко срываясь, с неприятными, хрусткими щелчками били по ногам лошадей, доводя их до безумия. Когда я прибежал на табор, кони, разбив ворота, стояли в загоне, Они все еще пугливо озирались и вздрагивали, окутанные густым паром, поднимали по одной задние ноги и резко встряхивали ими, обильно раз­ брызгивая кровь. Искореженные'бороны валялись у ворот загона: они оторвались, зацепившись за столб. Возле лошадей хлопотала Таня Гордеева, успо­ каивала их ласковым голосом, снимала хомуты с перекрученными по­ стромками и, качая сочувственно головой, осматривала кровоточащие раны на их ногах. Увидев меня, Таня пригрозила: — Ну и попадет тебе от Цуная! Угробил лошадей! Я и без Тани отлично сознавал, что от бригадира мне попадет. Ивее же самое лучшее, что следовало мне сделать — это остаться в бригаде и получить от Цуная заслуженный нагоняй. На этом могло все и кончить­ ся. Но я смалодушничал и, пользуясь тем, что на таборе кроме Тани и кухарки никого не было, забрал с нар свою фуфайку, обвязал ее кнути­ ком, перекинул через плечо и, оставив в стороне Мужичью дорогу, что­ бы случайно не встретиться с бригадиром, по кочковатой целине спорой трусцой побежал в деревню, часто и тревожно оглядываясь назад, хотя хорошо знал, погоне взяться неоткуда. Такое малодушие обернулось для меня неприятными последствия- ми. Началось с того, что мать учинила допрос: с какой это я стати, в са­ мый разгар рабочего дня, заявился домой?! «Уж не вытурили ли тебя из бригады?.. Со всеми манатками...» Я легко выкрутился, заявив, что посевная в бригаде закончилась, и делать там стало нечего.