Сибирские огни, 1981, № 4

40 МИХАИЛ ШАНГИН Тон Петра, каким он наставляет,—его явная недооценка моих де­ ловых качеств, мне очень Не понравился, и я, быстро переставив бороны из транспортного положения в рабочее, нетерпеливо крикнул: — Давай езжай! Сам знаю. Петро сверкнул в мою сторону глазами, недовольно крякнул, но ни­ чего не сказал и, понукнув лошадей, зашагал вслед за боронами, прими­ ная голыми ступнями твердые, ребристые комья ссохшейся земли. Я вскарабкался верхом на Пигалку. Теперь я наловчился сам вле­ зать на запряженную лошадь: нужно только оттянуть немного вниз по­ стромку, поставить на нее ногу, там, где подвязана седелочка, и, ухватившись руками за гриву у холки, одним рывком, подтянуться и навалиться животом на спину лошади. Несколько кругов я высидел на остром хребте Пигалки. Но ее не только острый, но и необычайно подвижный хребет с каждым последу­ ющим шагом все больнее врезался в мои тощие ягодицы. И на пределе терпения я решил пересесть на Пигаленка. У мерина хребет оказался еще въедливее: на нем я и одного круга не выдержал. Как не хотелось, но пришлось спуститься на землю и пой­ ти пешком за боронами. Идти по пахоте в моих тяжелых, из грубой ко­ жи, ботинках оказалось намного труднее, чем по целине, когда я ходил за плугом. Через несколько кругов я разулся, привязал ботинки, как и Петро Поляк, к гужику хомута, и запрыгал по пашне, потому что сухие комочки земли стали остро впиваться в подошвы ног. Ноги мои не были изнежены. Ходил я летом почти всегда босой: по дорогам, по степи и даже по колючей стерне пашен. Подошвы моих ног залоснились, огрубе­ ли, а верх ступней вечно донимали цыпки. Но и такие, задубленные ноги не могли выдержать уколов мелкого острогранного крошева. Немного попрыгав, я обулся снова. А впереди шагал и шагал Петро Поляк, как будто под ногами у него были не острые комья земли, а стла­ лась мягкая соломка. Боронили без отдыха часа два. Я вконец измотался. Выходит, зря тогда завидовал бороноволокам, считая их работу сплошным удовольствием. Сколько раз, так вот опрометчиво, приходилось ставить себя в не­ ловкое положение! Смотришь со стороны на работающего человека, ко­ торый хорошо знает свое дело, и кажется, что работает он с прохладцей, так себе, шутя, и работа у него легкая, делать ее — пара пустяков. А возьмешься сам выполнять ее—не идет дело. Торопишься, мечешься, из сил выбиваешься, а получается —или смешно, или глупо, а то и со­ всем никак не получается. Наконец Петро Поляк остановился на отдых. Я следом выехал на край полосы, бросил лошадей и повалился на траву, широко разбросав ноги в «чугунных» ботинках. Петро Поляк разнуздал своих лошадей, пучком сухой травы обтер их потные бока, пустил паотись на зеленую травку и только после этого подошел ко мне, присел рядом. Скрутил цигарку с желтым турецким та­ баком, высек кресалом огонь, дымящийся кусочек трута еле удержи­ вается в его толстых, негнущихся пальцах. Руки у Петра большие, мослатые, на тыльной стороне ладоней по­ росли редкими рыжими волосами. Сожмет пальцы —ну и кулачина* Звякнет таким по голове —черепков не соберешь. Вспомнилась история с Гришей Карликом. Несколько^лет назад Петро Поляк и Гриша Седельник, прозванный за очень малый рост Карликом, пасли индивидуальный скот. В первый день пасхи, по заведенному в нашей деревне обьшаю, благодарные хо­ зяйки, пригоняя утром своих коров в стадо, угощали пастухов разной вкусной снедью, напеченной для праздничного стола. За утро пастухи набили полную сумку ведра на два —щедрыми дарами: пасхами, бу-