Сибирские огни, 1981, № 4

С НЕБА ЗВЕЗДОЧКА УПАЛА 39 Петру Поляку бригадир сказал, что я его напарник, и он, отъезжая от табора, машет мне рукой: — Езжай за мной Ваньчша. Зовет он меня почему-то Ваньчшей, наверно, путает со старшим у братом Иваном. Петро Поляк настоящий богатырь: высокий, широкоплечий, с круп­ ным мясистым лицом и маленькими серыми глазками. По национально­ сти он — поляк, что можно легко определить по его разговору: звук «ш» он произносит — как будто рот его набит картошкой — «пш», «чш». На­ стоящая фамилия Петра —Швец. Он из бывших военнопленных. Военнопленных, времен империалистической войны, у нас в деревне четверо: два австрийца и два поляка. Все они прижились, втянулись в быт и характер некогда чуждой им жизни, со временем стали, хотя и своеобразной, но вполне признанной частью деревенского общества и вносили некоторое разнообразие в давно устоявшийся быт деревни, на­ поминая серых ворон в большой грачиной стае. Старожилы деревни, в большинстве своем бывшие сибирские каза­ ки, давно перероднились между собой, уравнялись в какой-то мере по характеру, образу жизни, в общем, притерлись друг к другу. Военнопленные —люди совсем иного жизненного уклада. У них все не так: поведение выглядит забавным, русская речь исковеркана и вы­ зывает смех. А посмеяться в деревне любят, но имеются беззлобно, про­ стодушно —от веселости и живости характеров. Петро Подяк вызывал удивление односельчан и насмешки тем, что в хорошую сухую погоду ходил в добротных яловых сапогах, а в дождь, даже если дождь шел со снегом, он снимал сапоги, вешал их через плечо и, закатав штанины выше колен, шлепал по холодной грязи босиком. Пожалуй, в этом и не было ничего смешного, если учесть, что Петро Поляк родился и вырос в бедной царской Польше, был с детства при­ учен к бережливости, то вполне естественно, что он берег дорогие сапо­ ги, а на крепость своего здоровья надеялся. Еше одна черта его харак­ тера казалась странной. Петро, аккуратный во всем до мелочности, не обращал внимания на грязь в своей избе. Жена его Фекла — маленькая, неопрятная женщина, «обиходила» ее так, что в нашем колхозном сви- * нарнике было намного чище... Несмотря на такое хозяйствование, вернее, бесхозяйственность Фек­ лы, Петро палец о палец не ударил, чтобы навести какой-то порядок в избе, хотя бы застеклить рамы в окнах... Зато надворные постройки — сарай, навес, птичник — были сделаны Петром добротно, аккуратно, с любовью. Большая ограда, накрытая сплошным навесом, всегда нахо­ дилась под метелкой. И вокруг поместья на многие метры все тщательно подметалось. Может быть, таким способом Петро хотел наглядно пока­ зать беспутной хозяйке, как надо блюсти и содержать свой дом, что на Феклу никоим образом не действовало. Сейчас, держась за вожжи, Петро Поляк размашисто шагал сбоку лошадей. А я, усевшись на Пигалку верхом, ехал за ним. Прежде чем начать боронить, Петро Поляк снял сапоги, связал их между собой за матерчатые ушки волосяной прядкой,' выдернутой из хвоста лошади, и подвязал сбоку хомута за гужик, где крепится по­ стромка, в несколько скатов подвернул штанины и, перецепляя бороны зубьями вниз, разъясняет мне: — Ходи за мной, Ваньчша. Одну борону держи по моему следу, другую —по свежему месту. Вторым заходом я пойду также. Чтобы у нас в два следа получалось. Понятно? Петро Поляк, наверно, считает меня еще совсем ребенком, потому так мелочно и разжевывает простое дело, понятное для меня без слов.