Сибирские огни, 1981, № 4

38 МИХАИЛ ШАНГИН Бригадир делает вид, что не понял издевки в свой адрес. Он доско­ нально изучил характер женщин и знает — гордом здесь не возьмешь, как с Ваней Ерохиным. Чем меньше будешь с ними спорить, тем быстрее поладишь. Он встает, разводит руками, оттопырив культю: — В таком деле я, действительно, человек маленький. Что мне при­ казали, то и вам передал. Женщины собираются в тесный кружок, о чем-то тихо между собой переговариваются. Но бригадиру ясно, что они подчинились, и он уже больше не обращает на них внимания. Наряд сегодня затянулся. Доходит очередь до меня. — Мишка! —выкрикивает бригадир. Я подскакиваю к нему. С Ольгой я вас распаровал. Кони ваши становятся на отдых до сенокоса. Бери пигалят Пашки Сорочонка. Поедешь боронить. — С Якименкой? — Нет. С Петром Поляком. — С Петром Поляком я не поеду. — Один ты еще не морочил мне сегодня голову,—приходит в отчая­ ние бригадир.—Тебе не все равно, с кем работать? Все равно... Только не с Петром Поляком. — Тьфу ты, оголец! Ну, скажи, в чем дело? Он вон какой здоровенный да злой,—киваю я на стоящего чуть поодаль ото всех, с уздечками в руке, огромного, угрюмого вида мужи­ ка, который за все утро не проронил ни единого слова и, казалось, был безучастен ко всему происходящему,—еще убьет, как Гришу Карлика... Бригадир, не ожидавший такого ответа, несколько секунд молчит, затем лицо его быстро утрачивает строгое выражение, губы растягива- отся до ушей, и он начинает неудержимо хохотать. — Ну и ну! По такой причине никто еще у меня в бригаде от рабо­ ты не отказывался,—говорит он сквозь смех,—Удумает же, оголец! Смеются все. А больше всех женщины —косвенные виновницы той трагикомедии, которая произошла в недалеком прошлом между Петром Поляком и Гришей Карликом. После смеха обстановка на бригаде разряжается: исчезает натяну­ тость, беспричинная злость, недовольство. Вроде бы ничто не изменилось в положении людей: все те же про­ блемы-голод, непосильный труд, извечная тревога за себя и за своих близких, за тех, кто рядом, и еще больше за тех, кто на фронте — нава­ лились со всех сторон. Но вот стоило улыбнуться, рассмеяться, и лица мгновенно просветлели... Я, немного конфузясь и недоумевая, что смешного нашли они все в моих словах, беру у Бисса уздечки и иду ловить пигалят. Пигалята не чета Бобрику с Тевризом. Те лошади солидные, с одно­ го взгляда любой определит, что природные пахари. А эти —пигалята и ЄСТЬ ил таких Т0ЛЬК0 вечерний туман возить, ну от нужды еще —боро-' ны... Меринок и кобылица молоденькие, гнедой масти, какие-то поджа­ рые, острозадые, одним словом, замухрышки. Как и все нестоящие ло­ шади беспричинно пугливые. После первых же часов работы у них начинают мелко дрожать поджилки, и они быстро выдыхаются. Но если увидят клочок соломы или трепыхающий на ветру лоскут бумаги —отку­ да прыть возьмется захрапят, запятятся, приседая на задние ноги, или одурью кидаются в сторону. Какими высокими именами были записаны они в конторских книгах, мы не знали и нарекли их по сходству формы и содержания: мерина —Пигаленок, кобылицу —Пигалка. Пигалята низкорослые, и я, с некоторым трудом, но дотягиваюсь до их голов, чтоб надеть хомут, без подставки.