Сибирские огни, 1981, № 4

32 МИХАИЛ ШАНГИН Выходит, струсил. Что я должен сделать теперь? Как поступить, чтобы смыть с себя позорное пятно жалкого трусишки?.. Я хорошо понимал, что решение здесь может быть только одно, если я не трус, сделать ему то же са- мое — вельсон. Ну, что ж, решено — будет ему вельсон! С мстительными, тяжелыми мыслями проработал я чуть не всю вторую половину дня. Под вечер, на тройке лошадей, запряженных в зерновую сеялку, приехали засевать нашу полосу сестры — Физка и Лизка Степановы. До противоположного края полосы метров двести от нас, и нам хорошо видно, чем заняты сеяльщики. С работой у них что-то не ладится... Сде-' лав несколько кругов, они выехали на край полосы и стали. Физка уселась на землю, а Лизка маячит то возле лошадей, поправляя им сбрую, то обходит вокруг сеялки, беспрерывно похлопывая черенком кнута по голенищу сапога. Даже издали видно, что нервничает. — Семян, наверно, нет,—предположила Ольга. Мы пахали без отдыха больше часа; положение у сеяльщиков не менялось. Когда сели отдыхать, Лизка подошла к нам. Она не выпуска­ ла из руки кнута и все так же нервно хлопала им по сапогу. — Ерохея, в три корня тыды его,— неловко изругалась она, подой­ дя к нам,—с семенами дождаться не можем. — Ваню Ерохина? — Его. До обеда привез раз, уехал по второму... и сгорел без дыма! — Может, Анталип зыканул? — попытался оправдать я Ваню. — Ваня да Анталип — пара! — и Лизка опять неумело выруга­ лась.— Друг друга не перетянут. Третий день зыкуют. Ваня Ерохин —мой одногодок. Но супротив меня выглядел он рос лым, широкоплечим. Белобрысое лицо его вечно лупилось тонкими шкурками, отчего казалось сильно поношенным, вроде выцветшего на солнце и ветрах плаката. Ваня был сирота и жил с сестрой, которук звал нянькой. Одевала его сестра бедно, в невероятнейшую рвань И только на голове у Вани, на зависть всем ребятишкам, красовалась единственная в деревне, цветастая узбекская тюбетейка — аракчинка Характер у Вани был спокойный, как вечерний плес, по-деревенски во- ловый. Никогда, даже в такие острые моменты, когда что-то напрока зив, слоняясь в темные вечера без дела по деревенским улицам, мы, как вспугнутые воробьи, разлетались в разные стороны от разъяренного хо­ зяина, Ваня никуда не убегал. Он продолжал не спеша вышагивать по улице. И мужик, которого мы доняли какой-нибудь озорной каверзой, гоняясь за нами, Ваню не трогал, считая, что такой стеленный паренек на шалость не способен. С самого начала посевной Ваня возил семена сеяльщикам на старой кобыле по кличке Гражданка. За Гражданкой бегал худой, лохматый жеребенок-сосунок. Ваня хорошо ладил с Гражданкой, а жеребенка всегда подкармливал из аракчинки овсом. Три дня назад бригадир, по какой-то причине, отобрал у Вани ло­ шадь и дал ему быка —Анталипа. Быка этого несколько лет назад про­ дал в колхоз казах из Бастандыка —Анталип. И в честь бывшего хо­ зяина быка окрестили Анталипом. Анталипа Ваня невзлюбил, хотя бык по своему характеру вполне соответствовал Ване — большой, сильный н невозмутимо спокойный. Можно было изощряться как угодно: стегать его кнутом, ломать о него палки, кричать в ухо, крутить хвост —Анта- липу хоть бы хны. Скорость его — три километра в час — была постоян­ на,. как ход солнышка по небу. Три дня Ваня ругался, изменив своему постоянному спокойствию, проклинал Анталипа и бригадира, но семена